Книга третья. Усердная жадность (СИ)

В конечном итоге все подуспокоились, включая на лестнице юную пьяницу. Успокоение велось с помощью вина под скаредное ворчание девчонок, но деваться было некуда — наша проводница, с трудом, после пары первых стаканов, затащенная совместными усилиями в свою комнату, была вне зоны доступа сети, а мы находились в жилом квартале, где патрули к посторонним имели множество обоснованных претензий. Всё-таки, несмотря на вопиющую нелегальность этой зоны, любое развитое поселение нуждается в структуре. Нас оставили ночевать.

Нервный батя нашей стесняшки-молчуньи оказался очень важным и обеспеченным разумным, занимающим жизненно-важный пост в Нижнем городе. Он был главным счетоводом, что в конечном итоге, и позволило мужику отдать ну очень круглую сумму за свиток определения талантов его ненаглядной дочуры, что той и позволило в итоге реализовать свой потенциал в виде куноичи. Когда до сознания озабоченных родителей дошло, что мы люди мирные, опошлявшие их дочь только косвенно и по мере необходимости, то они немного расслабились. Ну, пока не узнали, сколько эссенций тараканов их доченька передала в пользу императорской казны.

На этом моменте, я понял, что они не просто кентавры, а слегка иудейской национальности. А может быть, судя по слезоразливу, и не слегка.

— А мы-таки можем договориться…, - вкрадчиво сказал я родителям, горячо обсуждающим свою дочку. Мамаша, ну очень приятное и изящное существо, настаивала на том, что за пьянку доченьку нужно немного покарахтунг, ибо так в её возрасте нельзя, а папаня изо всех сил защищал свою ненаглядную кровиночку. Однако, зов злата в моем голосе не мог не заставить его отвлечься.

— У меня есть принцип! — гордо сказал он, — Не обсуждаю дела под алкоголем! Мы выделим вам гостевой домик. Поговорим с утра!

Так мы и остались ночевать в доме подземных кентавров, один из которых был бухгалтером, а вторая — ночной убийцей. Засыпая, я вяло подумал о том, что абсурд доброго мира Фиол определенно не знает, что такое границы. Если б знал, то попытался бы их превзойти!

Утро красит громким стоном тонкие бумажные стены скромного жилища Йоши Такаули и его семьи. Слышны звуки беспокоящихся родителей, стучащих копытами по лестницам туда-сюда. Слегка рыдает глава семьи — вода не помогла, нужно врача! Но она не хочет врача! Как можно пойти против желания любимой дочери!

Неудивительно, что Самара выросла такой молчаливой и застенчивой, здесь по любому поводу спор и обсуждение. Не семья, а вечная битва двух ласковых и нежных экстравертов!

Может забрать её отсюда, выкрасть Кинтаро, а потом обвенчать их в тихой деревенской церквушке? Хотя… учитывая, что характер Самары мы уже чуть-чуть видели, вряд ли она будет мириться с его изменами. Так что нет. Никакого счастья никому кроме меня.

Моё счастье, скрывая боль, страдало возле лежащей вверх копытами дочурки, слабо стонущей от переполняющего ту абсистентного синдрома. Подивившись на столь причудливое зрелище, я хотел приложить обоих целительной силой, но был изгнан Саякой, включившей свою «ауру радости» с теми же намерениями. Тоже хорошо, не придётся рисковать собственным светлым именем, которое и так все вокруг стараются опорочить.

— У нас 126 эссенций, каждая из которых даёт по 3 очка Скорости, — начал я. Пришлось сразу же прерваться, так как Йоши начал хватать ртом воздух и заваливаться на бок. Порадовавшись, что он всё еще в восстанавливающей ауре Саяки, я продолжил, — Вот моё предложение. Ты помогаешь нам их реализовать. Здесь, в Нижнем городе, за деньги. Если сможешь устроить сделку сегодня, то получишь 30 процентов от вырученной суммы…

— Эээй! — тут же возмутилась Тами, делая страшное лицо, — Что?!

— Цыц, — строго сказал я жадной гномке, — Так будет лучше для всех. Отец Самары получит то, что прохлопала ушами и промолчала его дочь, а мы получим возможность потратить деньги. И потратим их… все! Здесь, в Нижнем городе! Одежда, оружие, еда, другие эссенции, даже умения — будем тратить, как в последний день! Но только если господин Такаули справится. Сегодня — 30 процентов, а если сделка пройдет завтра — только 15. Послезавтра — всего пять.

Бедолага-кентавр сидел, нервически икая. Потом, собравшись, посерьёзнев, и став похожим на настоящую акулу бизнеса, он вздел себя на копыта, сказав, что должен кое-что разузнать. Нам пока не предполагалось куда-либо выходить, на что им было получено неохотное согласие.

Пока девчонки, объединившие силы с матерью маленького семейства отдавали всех себя троллингу над пытающейся прийти в себя Самарой, не знавшей, куда от них деваться, я думал. Отвлёк меня от этого занятия неожиданно раздавшийся звонок на магикон.

— Ты где? — грозно прозвучал в трубке голос деда Одая.

— Прячусь, — честно сказал я, — Недалеко. До коронации вернусь.

— Мач…, - голос деда дрогнул, — Нужно, чтобы ты отдал эссенции…

— Этого не случится, — тут же поскучнел я, теряя настроение.