Книга цены (СИ)

- Ну как хочешь, дело твое… тут момент такой… неприятный. Экспедицию закрывают, точнее, откладывают на неопределенный срок, а это все равно, что закрывают.

- Почему?

- Почему откладывают? - Ильяс выдернул из лохматого пучка травы тонкий стебелек и засунул в рот. - Не знаю. Может, время не подходящее, может, денег нет, может, аналитики посчитали, что процент удачи чересчур низкий… здесь вообще считать любят. Считать и анализировать. Да ты не об экспедиции думай, о себе!

- А что со мной?

Фома все-таки сел на землю, холодная и недружелюбная, того и гляди и впрямь болотом станет.

- Что с тобой… ничего хорошего. Если бы не твоя чертова выходка, если бы не доклад этого фанатика и… на базе остался бы, со мной, поваром там или конюхом, или еще кем, придумали бы. А теперь… на верху-то быстро разобрались, что Бахру я наврал. Конечно, в рамках проекта экспедиции - ты персона важная, почти незаменимая, но экспедиции-то больше нет.

- И?

Фома с ужасом ждал продолжения, он не хотел возвращаться в тот подвал неровными стенами, лавкой и корытом, в котором великан Мутра вымачивает полотенца.

- И ты, как личность неблагонадежная, но вместе с тем пока представляющая определенный интерес, отправляешься в исправительно-трудовой лагерь. - Ильяс сплюнул и, вытерев губы тыльной стороной ладони, пояснил - Это такое место, где учат любить родину. Я там тоже был, правда, недолго. Я постараюсь и тебя вытащить, только не знаю, как получится, понимаешь? Наблюдать ведь будут, связи искать, а если найдут - обоим каюк. Мне пришьют шпионство, саботаж и черт знает что в придачу, тебе - тоже придумают, главное ведь желание…

- Что с тобой будет?

- Наверное, ничего. Может в звании понизят за самоуправство. Выговор по желтому пункту уже получил, ну да это не страшно, как поставили, так и снимут. Ты, главное, себя береги, понятно? В белый класс определили, а это почти свобода, если с умом подойти. Не спорь, не высовывайся, соглашайся со всем и, главное, не верь никому. Друзей там нет, Фома, и быть не может. Все на всех стучат, все хотят на волю и не просто на волю, а в теплое место…

- Не суди по себе.

- Да ну? А по ком мне еще судить? - Все-таки Ильяс разозлился, вон как кулаки сжал, то ли ударить хочет, то ли себя успокаивает. - По тебе? Думаешь, ты прав? Только ты и больше никто? Хотя… какого черта, сам все увидишь. Убить тебя не убьют, и покалечить не должны… ты ж у нас на особом положении… хотя порой и оно не спасает.

Дождь начался неожиданно. Холодные плети воды прибили траву к земле, раскрасили дорогу длинными полосами бурой грязи, пустили по обочине робкие ручьи с мутноватой, неприятно пахнущей пеной. Одежда моментально вымокла и прилипла к телу. А Ильяс все сидел, задрав лицо вверх, и вставать вроде бы не собирался. Дождь смешал краски: мундир Ильяса казался черным, как земля, а кожа - серой как мундир, и только с рифленой подошвы ботинка хитрым желтым глазом смотрел на Фому раздавленный одуванчик.

Машина пришла утром, не повозка, запряженная лошадью, а настоящая машина, воняющая резиной, едким автомобильным дымом и… опасностью. Снова это ощущение, достаточно сильное, чтобы насторожиться и вместе с тем какое-то неконкретное. Опасность исходила не от самой машины, но была неким образом связана с ней.

Одежда хоть и успела просохнуть после вчерашнего дождя, но стала при этом какой-то мятой, похожей на тряпку. Хотя если плечи распрямить, то не так и заметно. Фома и распрямлял, хотя получалось не слишком хорошо, во всяком случае седой господин с военной выправкой, презрительно хмыкнув, заметил:

- Видно, что работы здесь непочатый край. Чем вы только занимались, камрад?

- Хочу обратить ваше внимание, камрад, что первостепенной задачей на данный момент является сохранение жизни и здоровья моего подопечного, а уже потом…

- Ничего, - седовласый ободряюще хлопнул Ильяса по плечу. - У нас мастера работают, так что и здоровье сохраним, и воспитаем… вернем в лучше виде, гарантирую.

Ильяс вздрогнул, а запах опасности стал острым, парализующим волю.

- Поаккуратнее там, ясно? - Ильяс улыбнулся, но улыбка получилась какой-то кривой, больше похожей на оскал, еще бы клыки и будет вылитый да-ори. - Головой отвечаешь.

- Да ладно тебе, камрад, за всех отвечать головы не хватит… да и было бы из-за кого. А ты чего стал, особое приглашение нужно? Живо в машину. Извините, камрад, с утра в пути, а еще назад… по такой-то жаре, и не скажешь, что осень.

Снова душная железная коробка с узким, зарешеченным окном. Мятая одежда моментально пропиталась испариной, а Фоме захотелось пить. Воды в машине не было, тут вообще ничего не было: ободранные борта и изукрашенный глубокими царапинами грязный пол. Садиться на такой противно, а ехать стоя невозможно - потолок низкий, и на каждой колдобине Фома ударялся о него головой или руками. В конце концов, ему удалось, преодолев брезгливость, выбрать место почище.