Книга тысячи и одной ночи. Том 4. Ночи 270-434

И говорят, что Ман ибн Заида выехал со своими людьми на охоту, и к ним приблизилась стая газелей. И охотники рассеялись, преследуя их, и Ман отделился от своих спутников в погоне за газеленком. Настигнув его, он спешился и прирезал газеленка, и увидел вдруг какого-то человека, который ехал из пустыни на осле. И Ман сел на своего коня и поехал навстречу этому человеку, и приветствовал его и спросил: «Откуда ты?» И человек ответил: «Я из земли Кудаа[297]. Уже несколько лет там неурожай, но в этом году собрали кое-что. И я посеял огурцы, и они уродились не в срок, и я собрал огурцы, которые считал наилучшими, и отправился к эмиру Ману ибн Заида, зная его щедрость и милость, о которой повествуют повсюду». – «Сколько ты надеялся получить от него?» – спросил Ман. И человек ответил: «Тысячу динаров». – «А если он скажет тебе: это много?» – спросил Ман. «Пятьсот динаров», – ответил человек. «А если он скажет: много?» – спросил Мая. «Триста динаров», – ответил человек. «А если он скажет: много?» – продолжал Май. «Двести динаров», – сказал человек. «А если он скажет: много?» – спросил Ман. И человек ответил: «Сто динаров». – «А если он скажет: много?» – молвил Ман. И человек ответил: «Пятьдесят динаров». – «А если он скажет: много?» – спросил Ман. И человек ответил: «Тридцать динаров». – «А если он скажет: много?» – спросил Ман. «Тогда я поставлю моего осла в его гарем и вернусь к своей семье обманувшийся, с пустыми руками!» – ответил человек.

И Ман засмеялся и, погнав коня, настиг своих воинов, а спешившись около своего жилища, он сказал привратнику: «Когда к тебе подъедет на осле человек с огурцами, введи его ко мне». И через час подъехал этот человек, и привратник разрешил ему войти. Войдя к эмиру Ману, этот человек не узнал, что это тот, кого он встретил в пустыне, из-за его величавого и благородного вида и большого количества слуг и челяди (Ман сидел на престоле своей власти, и его слуги стояли справа от него и слева и впереди его).

И когда этот человек приветствовал эмира, тот сказал ему: «Что привело тебя, о брат арабов?» И человек молвил: «Я надеялся на эмира и принёс ему огурцы, когда им не время». – «Сколько ты рассчитывал получить от нас?» – спросил Ман. «Тысячу динаров», – ответил человек. И Ман сказал: «Это много!» – «Пятьсот динаров!» – сказал человек. И Ман ответил: «Много!» – «Триста динаров», – сказал человек. И Ман отвечал: «Много!» – «Двести динаров!» – сказал человек. И Ман отвечал: «Много!» – «Сто динаров!» – сказал человек. И Ман отвечал: «Много!» – «Пятьдесят динаров!» – сказал человек. И Ман отвечал: «Много!» – «Тридцать динаров!» – сказал человек. И Ман отвечал: «Много!»

И тогда прибывший воскликнул:

«Клянусь Аллахом, тот человек, который меня встретил в пустыне, был злосчастным! Но не дашь же ты мне меньше, чем тридцать динаров?» И Ман засмеялся и промолчал, и тогда араб понял, что это – тот человек, который ему встретился в пустыне, и оказал: «О господин, если ты не велишь принести тридцать динаров, то воя осел привязан у ворот, а вот сидит Ман!»

И Ман так рассмеялся, что упал навзничь, а потом он позвал своего поверенного и сказал: «Дай ему тысячу динаров и пятьсот динаров и триста динаров и двести динаров и сто динаров и пятьдесят динаров и тридцать динаров, и пусть осел останется привязанным на том же месте!»

И араб был ошеломлён, и он получил две тысячи ею динаров и восемьдесят динаров, и да будет милость Аллаха над ними всеми!

Рассказ о городе Лабтайте (ночи 272—273)

И дошло до меня, о счастливый царь, что был город, называемый Лабтайт[298], и это была обитель власти румов, и находился там дворец, постоянно запертый. И всякий раз» как у румов умирал царь и вступал вместо него другой царь, он приделывал ко дворцу крепкий замок. Так на воротах дворца оказалось двадцать четыре замка – от каждого царя по замку.

А после этого во дворце воцарился человек не из царской семьи. И захотел он отпереть эти замки, чтобы посмотреть, что во дворце. И вельможи царства стали удерживать его от этого и порицали его и бранили, но он не захотел подчиниться им и воскликнул:

«Отпереть этот дворец неизбежно!» И они пожертвовали ему все, что было у них из драгоценностей и сокровищ, чтобы он не отпирал дворца, но царь не отказался…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двести семьдесят третья ночь