Книга тысячи и одной ночи. Том 4. Ночи 270-434

Посещай любимых, и пусть бранят завистники —
Ведь против страсти помочь не может завистливый.
Я видела во сне, что лежишь на ложе одном со мной,
И прохладой высшей из уст твоих насладился я,
Вcе, что видел я, правда-истина, я клянусь тебе,
И достигну я всего этого, назло недругам.
Не видали очи когда-нибудь лучше зрелища,
Чем влюблённых два, что на ложе мирно одном лежат,
Обнялись они, и покров согласья скрывает их,
И подушкой служат рука и кисть неизменно им,
И когда сердца привлекло друг к другу влечение,
По холодному люди бьют железу, узнай, тогда.
О хулящие за любовь влюблённых, поистине,
Разве можно сердце исправить вам, что испорчено?
И когда с тобой хоть один дружит дружбой чистою,
Только то и нужно. Живи же с этим единственным!

И они пролежали, обнявшись, до утра, и в сердце каждого из них поселилась любовь к другому. А затем девушка взяла занавеску и вышила её цветным шёлком и украсила золотыми нитками и обшила её каймой с изображениями птиц. А по краям она вышила изображения животных и не оставила ни одного животного на свете, облик которого не изобразила бы на занавеске. И она провела, работая над занавеской, восемь дней, а когда занавеска была окончена, она скроила её и выгладила и отдала её своему господину и сказала: «Пойди на рынок и продай её за пятьдесят динаров купцу, но берегись её продать какому-нибудь прохожему – это будет причиной моей разлуки с тобой. У нас есть враги, которые о нас не забывают».

И Али-Шар сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И пошёл с занавеской на рынок, и продал её купцу, как велела ему девушка, а затем он купил кусок материи и шёлк и золотые нитки, как обычно, и то, что им было нужно из пищи, и принёс это девушке и отдал ей остаток денег.

И каждые восемь дней она отдавала ему занавеску, которую он продавал за пятьдесят динаров, и так провели они целый год. А через год Али-Шар пошёл с занавеской на рынок, как обычно, и отдал её посреднику, и тому повстречался христианин, который дал ему шестьдесят динаров, но посредник отказался, и христианин все прибавлял, пока не сторговал занавеску за сто динаров, и он подкупил посредника десятью динарами. И посредник вернулся к Али-Шару и сообщил ему об этой цене, и стал хитрить с Али, чтобы тот продал занавеску христианину За такие деньги.

«О господин, не бойся этого христианина, тебе не будет от него беды», – оказал он Али. И купцы тоже напали на него, и он продал занавеску христианину, а сердце его было встревожено. И потом он взял деньги и пошёл домой и увидел, что христианин идёт за ним. «О христианин, чего ты идёшь за мной?» – спросил он. И христианин ответил: «О господин, у меня есть дело, и я иду в конец улицы. Аллах да не сделает тебя нуждающимся!»

И не подошёл ещё Али к своему дому, как христианин догнал его, и Али-Шар спросил: «О проклятый, почему ты За мной следуешь, куда бы я ни пошёл?» – «О господин, дай мне глоток воды, я хочу пить, а награда тебе будет от Аллаха великого», – сказал христианин. И Али-Шар подумал: «Это человек, находящийся под защитой[351], я он пришёл ко мне за глотком воды; клянусь Аллахом, я не обману его ожиданий…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Триста тринадцатая ночь

Когда же настала триста тринадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Али-Шар подумал: „Это человек, находящийся под защитой, и он пришёл ко мне за глотком воды; клянусь Аллахом, я по обману его ожиданий“.

И затем он вошёл в дом и взял кувшин и невольница Зумурруд увидела его и спросила: «О любимый, продал ли ты занавеску?» – «Да», – ответил АляШар. И она спросила: «Купцу или прохожему на дороге? Моё сердце чует разлуку». – «Я продал её только купцу», – ответил Али-Шар. И девушка воскликнула: «Расскажи мне правду об этом деле, чтобы я могла исправить положение! Что это ты взял кувшин с водой?» – «Чтобы напоить посредника», – ответил Али-Шар. И девушка воскликнула: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха высокого, великого!»

И затем она произнесла такие два стиха:

«К разлуке стремящийся, потише!
Не дай обмануть себя объятьям.
Потише! Обман присущ ведь року,
И дружбы конец – всегда разлука».