Книга тысячи и одной ночи. Том 4. Ночи 270-434

Когда же настала триста тридцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что йеменец, господин невольниц, сделал знак упитанной невольнице, и она поднялась и указала рукой на худощавую, и обнажила свой живот, так что стали видны его складки и показалась округлость её пупка. А затем она надела тонкую рубашку, яз-под которой было видно все её тело, и сказала: «Слава Аллаху, который сотворил меня и сделал мой образ красивым и наделил меня жиром и прекрасной полнотой и уподобил меня ветвям и увеличил мою прелесть и блеск! Слава ему за то, что он даровал мне, и за то, что почтил меня, когда помянул в своей великой книге, – велик он! – и привёл упитанного тельца[371]. И он сделал меня подобной саду, где находятся сливы и гранаты. А жители городов желают жирных птиц, чтобы есть их, и не любят они птиц тощих, и сыны Адама хотят жирного мяса и едят его. Сколько в упитанности преимуществ, и как хороши слова поэта:

Прощайся с возлюбленной – снимаются путники —
Но можешь ли ты, о муж, проститься с возлюбленной?
Расаживает она по дому соседнему,
Как жирная курочка – порока и скуки нет.

И я не видела, чтобы кто-нибудь остановился возле мясника и не потребовал бы у него жирного мяса. Сказали мудрецы: «Наслаждение в трех вещах: есть мясо, ездить верхом на мясе и вводить мясо в мясо». А ты, о сухопарая, – твои ноги – точно ноги воробья или печная кочерга, ты крестовина распятого и мясо порченного, и нет в тебе ничего радующего ум, как сказал о тебе поэт:

Аллах от всего меля спаси, что б заставило
Лежать рядом с женщиной, сухою, как лыко пальч.
Все члены её – рога, бодают они меня
Во сне, и ослабнувшим всегда просыпаюсь я».

И её господин сказал ей: «Садись, этого достаточно!» И она села.

И господин сделал знак худощавой, и та поднялась, подобная ветви ивы, или трости бамбука, или стеблю базилика, и сказала: «Слава Аллаху, который сотворил меня и создал прекрасной и сделал близость со мною пределом стремлений и уподобил меня ветви, к которой склоняются сердца! Когда я встаю, то встаю легко, а когда сажусь, то сажусь изящно; я легкомысленна при шутке, и душе моей приятно веселье. И не видала я, чтобы кто-нибудь, описывая возлюбленного, говорил: „Мой любимый величиной со слона“. И не говорят: „Он подобен горе, широкой и длинной“. А говорят только: „У моего любимого стройный стан, и он высок ростом“. Немного пищи мне достаточно, и малость воды утоляет мою жажду. Мои игры легки и шутки прекрасны, я живее воробья и легче скворца, близость со мной – мечта желающего и услада ищущего, мой рост прекрасен и прелестна улыбка, я точно ветвь ивы, или трость бамбука, или стебель базилика, и нет по прелести мне подобного, как сказал обо мне сказавший:

Я с ветвью тонкой твой стан сравнил
И образ твой своей долей сделал.
Как безумный я за тобой ходи и —
Так боялся я соглядатаев.

Из-за подобных мне безумствуют влюблённые и впадает в смущенье тоскующий, и если мой любимый привлекает меня, я приближаюсь к нему, и если он наклоняет меня, я наклоняюсь к нему, а не на него. А ты, о жирная телом, – ты ешь, как слон, и не насыщает тебя ни многое, ни малое, и при сближении не отдыхает с тобою друг, и не находит он с тобою пути к веселью – величина твоего живота мешает тебя познать, и овладеть тобой не даёт толщина твоих бёдер. Какая красота в твоей толщине и какая в твоей грубости тонкость и мягкость? Подобает жирному мясу только убой, и нет в нем ничего, что бы требовало похвал. Если с тобою кто-нибудь шутит, ты сердишься, а если с тобою играют, – печалишься; заигрывая, ты сопишь, и когда ходишь, высовываешь язык, а когда ешь, не можешь насытиться. Ты тяжелее горы и безобразнее гибели и горя, нет у тебя движения и нет в тебе благословения, и только и дела у тебя, что есть и спать. Ты точно надутый бурдюк или уродливый слон, и когда ты идёшь в дом уединения, ты хочешь, чтобы кто-нибудь помыл тебя и выщипал на тебе волосы – а это предел лени и образец безделья. И, коротко говоря, нет в тебе похвального, и сказал о тебе поэт:

Грузна как бурдюк она с мочею раздувшийся,
И бедра её, как склоны гор возвышаются.
Когда в землях западных кичливо идёт она,
Летит на восток тот вздор, который несёт она».