Книга тысячи и одной ночи. Том 7. Ночи 756-894.

И Хасан плакал и рыдал над собою всю ночь, пока не наступило утро и не взошло солнце над холмами и долинами, и он не ел, не пил и не спал и не находил покоя.

И днём он был в смятении, а ночь проводил в бденье, ошеломлённый, пьяный от размышлений и от сильной страсти, охватившей его, и произносил такие слова поэта, любовью взволнованного:

«О ты, что смущаешь солнце светлое на заре
И ветви позор несёшь, хоть ей то неведомо, —
Узнать бы, позволит ли, чтоб ты возвратилась, рок,
Погаснет ли тот огонь, что пышет в моей груди?
И сблизят ли нас при встрече страсти объятия,
Прильну ли щекой к щеке и грудью к груди твоей?
Кто это сказал: «В любви усладу находим мы»
В любви ведь бывают дни, что горше, чем мирры сок…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот восемьдесят восьмая ночь

Когда же настала семьсот восемьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Хасан-ювелир, когда ею страсть усилилась, произнёс эти стихи, будучи один во дворце, и не находил никого, кто бы его развлёк. И когда он был в муках волнения, вдруг поднялась из пустыня пыль, и Хасан побежал вниз и спрятался, и понял он, что хозяева дворца вернулись. И прошло не более часа, и воины спешились и окружили дворец, и семь девушек тоже спешились и вошли во дворец и сняли оружие и бывшие на них боевые доспехи, а что касается до младшей девушки, сестры Хасана, то она не сняла с себя боевых доспехов, а вошла в комнату Хасана и не нашла его. И она стала его искать и нашла его в одной из комнат, больного и исхудавшего, и тело его утомилось, и кости его стали тонки, и цвет его лица пожелтел, и глаза его провалились на лице, от скудости пищи и питья и от обилия слез из-за его привязанности к той девушке и его любви к ней.

И когда его сестра-джинния увидела, что он в таком состоянии, она была ошеломлена, и её рассудок исчез. Она спросила Хасана, каково ему, что с ним и что его поразило, и сказала ему: «Расскажи мне, о брат мой, чтобы я ухитрилась снять с тебя твои страдания и была за тебя выкупом». И Хасан горько заплакал и произнёс:

«Влюблённому, коль его оставит любимая,
Останутся только скорбь и муки ужасные.
Снаружи его – тоска, внутри его – злой недуг,
Вначале он говорит о ней, в конце – думает».

И когда услышала это сестра Хасана, она удивилась ясности его речи и красноречью его слов и тому, как он хорошо сказал и ответил ей стихами, и спросила его: «О брат мой, когда ты впал в это дело, в которое ты впал, и когда это с тобой случилось? Я вижу, что ты говоришь стихами и льёшь обильные слезы. Заклинаю тебя Аллахом, о брат мой, и святостью любви, которая между нами: расскажи мне о твоём положении и сообщи мне твою тайну и не скрывай от меня ничего, что с тобою случилось в наше отсутствие. Моя грудь стеснилась, и жизнь моя замутилась из-за тебя».

И Хасан вздохнул и пролил слезы, подобные дождю, и воскликнул: «Я боюсь, о сестрица, что, если я тебе расскажу, ты мне не поможешь в том, к чему я стремлюсь, и оставишь меня умирать в тоске с моей горестью». – «Нет, клянусь Аллахом, о брат мой, я не отступлюсь от тебя, даже если пропадёт моя душа», – ответила девушка. И Хасан рассказал ей, что с ним случилось и что он увидел, когда отпер дверь, и поведал ей, что причина несчастья и беды – его страсть к девушке, которую он увидел, и любовь к ней и что он десять дней не пробовал ни пищи, ни питья. И потом он горько заплакал и произнёс такие два стиха:

«Верните сердце, как было прежде, телу вы,
И дремоту глазу, потом меня оставьте вы»
Или скажете, изменила ночь мой обет в любви?
«Пусть не будет тех, кто меняется!» – я отвечу вам».