Книга тысячи и одной ночи. Том 7. Ночи 756-894.

И он начал плакать, стонать и жаловаться и произнёс такие два стиха:

«Тебя буду славить я, пока голубок кричит,
Усиленно, хоть бы не исполнил я должного.
Всегда ведь, когда я жил в былом благоденствии,
Я видел в тебе его причины и корни все».

И царица Нур-аль-Худа склонила голову к земле на долгое время, а потом она подняла голову и сказала Хасану: «Я пожалела тебя и сжалилась над тобой и намерена показать тебе всех девушек в этом городе и в землях моего острова. Если ты узнаешь твою жену, я отдам её тебе, а если ты её не узнаешь, я тебя убью и распну на дверях дома старухи». И Хасан молвил: «Я принимаю это от тебя, о царица времени». И он произнёс такие стихи:

«Вы подняли страсть во мне, а сами сидите вы,
Вы отняли сон у всех горящих, и спите вы,
Вы мне обещали, что не будете вы тянуть,
Но, повод мой захватив, меня обманули вы.
Любил вас ребёнком я, не зная ещё любви.
«Не надо же убивать меня?», – я вам жалуюсь.
Ужель, не боясь Аллаха, можете вы убить
Влюблённого, что пасёт звезду, когда люди спят?
О родичи, если я умру, напишите вы
На камнях моей могилы: «Это влюблённый был».
И, может быть, юноша, что страстью, как я, сражён,
Увидя мою могилу, скажет мне: «Мир тебе!»

А окончив свои стихи, Хасан сказал: «Я согласен на условие, которое ты мне поставила, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!»

И тогда царица Нур-аль-Худа приказала, чтобы не осталось в городе девушки, которая не поднялась бы во дворец и не прошла бы перед Хасаном, и царица велела старухе Шавахи самой спуститься в город и привести всех бывших в городе девушек к царице во дворец. И царица принялась вводить к Хасану девушек сотню за сотней, так что в городе не осталось девушки, которую она бы не показала Хасану, но Хасан не увидел среди них своей жены. И царица спросила его: «Видел ли ты свою жену среди этих?» И Хасан отвечал: «Клянусь Аллахом, о царица, её среди них нет». И тогда царицу охватил сильный гнев, и она сказала старухе: «Пойди и выведи всех, кто есть во дворце, и покажи их ему».

И когда Хасану показали всех, кто был во дворце, он не увидел среди них своей жены и сказал царице: «Клянусь жизнью твоей головы, о царица, её среди них нет». И царица рассердилась и закричала на тех, кто был вокруг неё, и сказала: «Возьмите его и утащите по земле лицом вниз и отрубите ему голову, чтобы никто после него не подвергал себя опасности, не узнал о нашем положении, не прошёл по нашей стране и не вступал на нашу землю и наши острова!» И Хасана вытащили лицом вниз и накинули на него подол его платья и закрыли ему глаза и остановились подле него с мечами, ожидая разрешения.

И тогда Шавахи подошла к царице и поцеловала землю меж её рук и, схватившись за полу её платья, положила её себе на голову и сказала: «О царица, во имя воспитания, не торопись с ним, особенно раз ты знаешь, что этот бедняк – чужеземец, который подверг свою душу опасности и испытал дела, которых никто до него не испытывал, и Аллах – слава ему и величие! – спас его от смерти из-за его долгой жизни, и он услышал о твоей справедливости и вошёл в твою страну и охраняемое убежище. И если ты его убьёшь, разойдутся о тебе с путешественниками вести, что ты ненавидишь чужеземцев и убиваешь их. А он, при всех обстоятельствах, под своей властью и будет убит твоим мечом, если не окажется его жены в твоём городе. В какое время ты ни захочешь, чтобы он явился, я могу возвратить его к тебе. И к тому же я взяла его под защиту, только надеясь на твоё великодушие, так как ты обязана мне воспитанием, и я поручилась ему, что ты приведёшь его к желаемому, ибо я знаю твою справедливость и милосердие, и, если он я не знала в тебе этого, я бы не привела его в твои город. И я говорила про себя: „Царица на него посмотрит и послушает стихи, которые он говорит, и прекрасные, ясные слова, подобные нанизанному жемчугу“, Этот человек вошёл в наши земли и поел нашей пищи, и соблюдать его право обязательно для нас…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот десятая ночь