Книга тысячи и одной ночи. Том 7. Ночи 756-894.

А окончив свои стихи, Хасан упал, покрытый беспамятством. И, очнувшись, он увидел, что его вытащили, волоча лицом вниз, и поднялся и пошёл, путаясь в полах платья, и не верил он в спасение от того, что перенёс от царицы. И это показалось тяжким старухе Шавахи, но она не могла заговорить с царицей о Хасане из-за её сильного гнева.

И когда Хасан вышел из дворца, он был растеряй и не знал, куда деваться, куда пойти и куда направиться, и стала для него тесна земля при её просторе, и не находил он никого, кто бы с ним поговорил и развлёк бы его и утешил, и не у кого было ему спросить совета и не к кому направиться и не у кого приютиться. И он убедился, что погибнет, так как не мог уехать и не знал, с кем поехать, и не знал дороги и не мог пройти через Долину Джиннов и Землю Зверей и Острова Птиц, и потерял он надежду жить. И он заплакал о самом себе, и покрыло его беспамятство, а очнувшись, он стал думать о своих детях и жене и о прибытии её к сестре и размышлять о том, что случится у неё с её сестрой.

А потом он начал раскаиваться, что пришёл в эти земли и что он не слушал ничьих слов, и произнёс такие стихи:

«Пусть плачут глаза о том, что милую утратил я:
Утешиться трудно мне, и горесть моя сильна.
И чашу превратностей без примеси выпил я,
А кто может сильным быть, утратив возлюбленных?
Постлали ковёр упрёков меж мной и вами вы;
Скажите, ковёр упрёков снова когда свернут?
Не спал я, когда вы спали, и утверждали вы,
Что я вас забыл, когда забыл я забвение.
О, сердце, поистине, стремится к сближению,
А вы – мои лекари, от хвори храните вы.
Не видите разве, что разлука со мной творит
Покорён и низким я и тем, кто не низок был.
Скрывал я любовь мою, но страсть выдаёт её,
И сердце огнём любви на веки охвачено.
Так сжальтесь же надо мной и смилуйтесь: был всегда
Обетам и клятвам верен в скрытом и тайном я.
Увижу ли я, что дни нас с вами сведут опять?
Вы – сердце моё, и вас лишь любит душа моя.
Болит моё сердце от разлуки! О, если бы
Вы весть сообщили мне о вашей любви теперь!»

А окончив свои стихи, Хасан продолжал идти, пока не вышел за город, и он увидел реку и пошёл по берегу, не зная, куда направиться, и вот то, что было с Хасаном.

Что же касается его жены, Манар-ас-Сана, то она пожелала выехать на следующий день после того дня, когда выехала старуха. И когда она собиралась выезжать, вдруг вошёл к ней придворный царя, её отца, и поцеловал землю меж её руками…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот семнадцатая ночь

Когда же настала восемьсот семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Манар-ас-Сана собиралась выезжать, вдруг вошёл к ней придворный царя, её отца, и поцеловал землю меж её руками и сказал: „О царевна, твой отец, царь величайший, приветствует тебя и зовёт тебя к себе“. И царевна поднялась и пошла с придворным к отцу, чтобы посмотреть, что ему нужно. И когда отец царевны увидал её, он посадил её с собой рядом на престол и сказал: „О дочка, знай, что я видел сегодня ночью сон, и я боюсь из-за него за тебя и боюсь, что постигнет тебя из-за этой поездки долгая забота“. – „Почему, о батюшка, и что ты видел во сне?“ – спросила царевна.