Книга тысячи и одной ночи

И царь приказал выстроить над прахом своей дочери большой купол, и под ним зажгли свечи и светильники, а пепел ифрита развеяли по воздуху, чтобы проклял его Аллах. И после этого царь заболел болезнью, от которой был близок к смерти, и его болезнь продолжалась месяц, а потом он поправился, и его борода выросла, и он призвал меня и сказал: "О юноша, мы проводили время в приятнейшей жизни, в безопасности от превратностей судьбы, пока ты к нам не явился. О, если бы мы не видели тебя и не видели твоей гадкой наружности! Из-за тебя мы претерпели лишения: во-первых, я лишился моей дочери, которая стоила сотни мужчин, а во-вторых, со мной случилось от огня то, что случилось, и я лишился своих зубов, и умер мой евнух. А ни раньше, ни после этого мы ничего от тебя не видели. Но все от Аллаха, и нам и тебе; слава же Аллаху за то, что моя дочь освободила тебя и сама себя погубила! Но уходи, дитя мое, из моего города, достаточно того, что из-за тебя случилось. Все это было предопределено и мне и тебе, уходи же с миром, а если я еще раз тебя увижу, я убью тебя".

И он закричал на меня, и я вышел от него, о госпожа, не веря в спасение, и не знал, куда идти. И в моем сердце прошло все то, что со мной случилось: как разбойники оставили меня на дороге, как я от них спасся и шел месяц и вошел в город чужеземцем и встретился с портным и с женщиной под землею и спасся от ифрита, после того как он был намерен убить меня, и я вспомнил обо всем, что прошло в моем сердце, с начала до конца, и восхвалил Аллаха и воскликнул: "Ценою глаза, но не души!" И я сходил в баню, прежде чем выйти из города, и обрил себе бороду и надел черную власяницу и пошел наугад, о госпожа моя, и каждый день я плакал и размышлял о бедствиях, случившихся со мною, и о потере глаза. И думая о случившемся со мною, я всякий раз плакал и говорил такие стихи:

"Всемилостивым клянусь, смущенья, сомненья нет,
Леча ли, не знаю как, меня окружили вдруг.
Я буду терпеть, пока терпенье само не сдаст;
Стерплю я, пока Аллах судьбы не решит моей.
Стерплю, побежденный, я без стонов и жалобы,
Как терпит возжаждавший в долине в полдневный зной.
И буду терпеть, нока узнает терпение,
Что вытерпеть горшее, чем мирра, я в силах был.
Ничто ведь не горько так, как мирра, но будет ведь
Еще боле горько мне, коль стойкость предаст меня,
И тайна души моей — толмач моих тайных дум,
И тайное тайн моих — о вас мысли тайные.
И горы б рассыпались, коль бремя мое несли б,
И ветер не стал бы дуть, и пламя потухло бы.
И если кто скажет мне, что жизнь иногда сладка,
Скажу я: "Наступит день, что горше, чем мирры вкус".

И я скитался по странам и приходил в города и направился в Обитель Мира — Багдад, надеясь дойти до повелителя правоверных и рассказать ему, что со мной случилось. Я пришел в Багдад сегодня вечером и нашел моего первого брата, вот этого, стоящим в недоумении, и сказал ему: "Мир с тобою!" — и побеседовал с ним, и вдруг подошел к нам наш третий брат и сказал нам: "Мир с вами, я чужеземец", — и мы отвечали: "Мы тоже чужеземцы и пришли сюда в эту благословенную ночь". И мы пошли втроем, и никто из нас не знал истории другого, и судьба привела нас к этой двери, и мы вошли к вам. Вот причина того, что я обрил бороду и усы и лишился глаза".

"Поистине, твоя история удивительна, — сказала госпожа жилища. — Пригладь себе голову и уходи своей дорогой". — "Я не уйду, пока не услышу истории моих товарищей", — сказал второй календер.

Рассказ третьего календера

И тогда выступил вперед третий календер и сказал: "О благородная госпожа, моя история не такова, как истории этих двоих. Нет, моя история удивительнее и диковиннее, и я из-за нее обрил себе бороду и потерял глаз. Этих двоих поразила судьба и рок, а я своей рукой навлек на себя удар судьбы и заботу. А именно, я был царем, сыном царя, и мой отец скончался, и я взял власть после него и управлял и был справедлив и милостив к подданным.