Книга тысячи и одной ночи

И Шамс-ад-дин рассказал ему всю историю от начала до конца; и султан сказал: "Слава Аллаху, что ты получил желаемое и возвратился невредимый к семье и детям! Я непременно должен увидеть твоего племянника Хасана басрийского, приведи его завтра в диван". — "Твой раб явится завтра, если захочет Аллах великий", — ответил Шамс-ад-дин, а затем пожелал султану мира и вышел; а вернувшись домой, он рассказал сыну своего брата, что султан пожелал его видеть, и Хасан басрийский сказал: "Раб послушен приказанию владыки!"

Словом, он отправился к его величеству султану со своим дядей Шамс-ад-дином и, явившись пред лицо его, приветствовал его совершеннейшим и наилучшим приветствием и произнес:

"Вот землю целует тот, чей сап вы возвысили
И кто во стремлениях успеха достиг своих.
Вы славой владеете, — и те лишь удачливы,
Чрез вас кто надеется, быв низким, высоким стать".

И султан улыбнулся и сделал ему знак сесть, и он сел подле своего дяди Шамс-ад-дина; а потом царь спросил его об его имени, и Хасан сказал: "Я недостойнейший из твоих рабов, прозываемый Хасаном басрийским, молящийся за тебя ночью и днем".

И султану понравились его слова, и он пожелал испытать его, чтобы проявилось, каковы его знания и образованность, и спросил: "Хранишь ли ты в памяти какое-нибудь описание родинки?" — "Да, — ответил Хасан и произнес: —

Любимый! Всякий раз, как его вспомню,
Я слезы лью, и громко я рыдаю.
Он с родинкой, что красотой и цветом
Зрачок очей напомнит или финик".

И царь одобрил это двустишие и сказал Хасану: "Подавай еще! Аллаха достоин твой отец, и да не сломаются твои зубы!" И Хасан произнес:

"Клянусь точкой родинки, что зернышку мускуса
Подобна! Не удивись словам ты сравнившего, —
Напротив, дивись лицу, что прелесть присвоило
Себе, не забывши взять мельчайшего зернышка".

И царь затрясся от восторга и сказал ему: "Прибавь мне, да благословит Аллах твою жизнь!" И Хасан произнес:

"О ты, чей лик украсила родинка,
Что мускусу подобна на яхонте, —
Не будь жесток и близость даруй ты мне,
Желание и пища души моей!"

"Прекрасно, о Хасан, ты отличился вполне! — воскликнул царь. — Разъясни нам, сколько значений имеет слово "аль-халь"[59] в арабском языке?" — "Да поддержит Аллах царя, пятьдесят восемь значений, а говорят — пятьдесят", — ответил Хасан. И царь сказал: "Ты прав! — а потом спросил: — Знаешь ты, каковы отдельные качества красоты?" — "Да, — отвечал Хасан, — миловидность лица, гладкость кожи, красивая форма носа и привлекательность черт, а завершение красоты — волосы. И все это объединил еще аш-Шихаб-аль-Хиджази в стихах, размером реджез. Вот они:

Лицу краса, скажи, должна присуща быть,
И коже гладкость. Будь же проницательным!
За красоту все хвалят нос, поистине,
Глаза ж прекрасных знамениты нежностью.
Да! А устам присуща прелесть, сказано;
Пойми же то, да не утратишь отдых ты!
Язык быть должен острым, стан изящным быть,
Чертам лица быть следует красивыми.
Верх красоты же, говорится, — волосы.
Внемли же ты стихам моим и краток будь!"

И царь порадовался словам Хасана и обласкал его и спросил: "Что означает поговорка: "Шурейх[60] хитрее лисицы?" И Хасан отвечал: "Знай, о царь, — да поддержит тебя Аллах великий, — что Шурейх в дни моровой язвы удалился в Неджеф[61], и когда он вставал на молитву, приходила лисица и, стоя против него, подранила ему, отвлекая его от молитвы. И когда это продлилось, он снял однажды рубаху и повесил ее на трость, вытянув рукава, а сверху надел свой тюрбан и перевязал рубаху у пояса и поставил трость на том месте, где молился. И лисица, как всегда, пришла и встала напротив, а Шурейх подошел к ней сзади и поймал ее, — и сказано было, что сказано".

И, услышав то, что высказал Хасан басрийский, султан сказал его дяде, Шамс-ад-дину: "Поистине, сын твоего брата совершенен в области словесных наук, и я не думаю, чтобы подобный ему нашелся в Каире!" И Хасан басрийский поднялся и облобызал землю перед султаном и сел, как садится невольник перед своим господином.