Книга усовершенствования мертвых

"Человечество не обладает достоинствами, поскольку все выставленные напоказ добродетели – суть цинизм, лукавство, лицемерие или в лучшем случае – выдача желаемого за действительное. Сорви этот покров лжи, и на смену приторному благообразию в смокинге мгновенно явится оскалившая пасть химера. Одной группе людей здесь совершенно нечем обогатить другую. Зато человечество обладает массой пороков, которые при наслаивании одних на другие – а это неизменно происходит в процессе интеграции – постепенно превращают человека из глупого, но относительно безобидного животного в подлинное чудовище. Следовательно, секта эсперантистов стремится именно к этому.

Жрецы эсперанто верно служат молоху Общественного Мнения, являясь его опорой и оплотом.

Безусловно, и без эсперанто мир категорически несовершенен. Однако эсперанто возводит это несовершенство до абсолютного уровня."

Вооруженный этим официозом, я и бросаюсь в атаку.

Скажем, Бо Уэбстер я пощадил только потому, что она не знала эсперанто. Это была подружка Айры Гамильтона. Она появилась у меня в бункере и сообщила, что делает мне предложение. Мол, у меня теперь завелась недвижимость, и, поскольку я трахаю ее уже третий год, она тоже имеет на эту недвижимость право. Завтра же мы пойдем в мэрию и распишемся, а потом я смогу трахать ее в бункере, сколько душе заблагорассудится.

Я ответил, что дело обстоит как раз наоборот: отныне я не желаю трахать ее ни в бункере, ни в каком-либо другом месте.

Она опешила.

– Айра! – воскликнула она. – Очнись! Это же я – твоя Бо!

– Я не Айра, – возразил я.

– Очень мило. Тогда, быть может, скажешь, как тебя зовут, и мы познакомимся снова? Меня, к примеру, величают Бо Уэбстер.

– А я – Дин Донн, – представился я. – Давай, проваливай.

– Дин Донн, – повторила она, словно пробуя мое имя на вкус. – Это больше подходит для собаки. Такой огромный мохнатый пудель по прозвищу Дин Донн.

– А Бо Уэбстер больше подходит для шлюхи.

Она пристально вгляделась в меня.

– По-моему, ты переутомился, Айра. В последние дни ты слишком сильно налегал на эту свою историю религий. Сдалась она тебе. Разве на это можно прожить? Конечно, дядя у тебя – известный магнат и своих детей у него нет. Но зато здоровье у него – дай Бог каждому, так что в ближайшем будущем наследство на тебя не свалится, не рассчитывай. Вот мы поженимся, и ты займешься чем-нибудь стоящим. Станешь адвокатом или торговцем компьютерами…

– Проваливай, – перебил я ее.

Но она даже не думала подчиниться.

– Нет, ты становишься просто невыносим! Я из кожи вон лезу, чтобы как-то загладить неловкую ситуацию, а ты ее все усугубляешь и усугубляешь. Что с тобой, Айра?

– Я не Айра, – напомнил я.

– О' кэй. – Она даже захлебнулась слюной. – Ты – Дин Донн. И что же ты собираешься делать, Дин Донн? Просидишь всю жизнь в этом бункере, словно диктатор какой-нибудь латиноамериканской страны? Посвятишь себя изучению истории религий? Сейчас ты мне здорово напоминаешь своего покойного папочку!

– Ты знаешь, я решил расстаться с историей религий, – спокойно возразил я.

– Неужели? – На лице ее заиграла ироническая улыбка. – И чем же ты намереваешься заняться?

– Эсперанто.

Произнеся это, я нанес ей короткий удар ребром ладони по горлу. Недостаточно сильный, чтобы это закончилось летальным исходом. А потом, когда она кашляла, выпучив глаза, сделал ей укол полиформа, и она забыла не только о нашем разговоре, но и о том, как ее зовут. Я слышал, что в дальнейшем ее заново учили разговаривать.