Книга, в которой исчез мир

Следующее письмо оказалось не менее своеобразным. Состояние их провинции внушает подлинную жалость, начал он читать. Благодарение небесам, что они и сами это видят. Затем следовали указания, как искоренить зло, в особенности из-за того, что все, кто под правлением афинских ареопагитов, остается в жалком состоянии и без пастырского присмотра. Николай только через некоторое время понял, в чем, собственно говоря, заключается загадочность этих писем. Эта мысль уже приходила ему в голову, когда ди Тасси показывал ему уведомительные таблицы. Своеобразие этих писаний заключалось в том, что от них явственно отдавало банальным духом бюрократической канцелярии. Это подтвердили и другие письма, которые он вскрыл вслед за первым. Речь в письмах шла прежде всего о рангах, столкновениях интересов и компетентности. Заговорщической в этих письмах ему представлялась лишь форма, но не содержание. В самой таинственности заключалось нечто очень спесивое и чванливое. Напыщенные имена могли вызвать лишь смех. Афины? Сципион? Ареопаг? Тот, кто писал эти письма — кто бы он ни был, — рядился в мистические одежды, прикрывая ими невероятную банальность: Примите в расчет мои слова: Брут, Аттила, Луллий, Перикл и еще один-два человека действительно хороши — давайте спасем их от общей гибельной участи. Конфуций не слишком пригоден к делу: он высокомерный и жестокий болтун. Сципион самый любезный для меня из ареопагитов, если бы он был лишь немного более деятельным. Может быть, это еще придет.

Николай сложил письма в стопку и задумался. Он не мог представить себе, что люди, писавшие такие письма, способны содрать кожу с лица своего ближнего. Между теми и этими — огромная пропасть. Тот человек, который на их глазах разнес себе голову пистолетным выстрелом, был, несомненно, слеплен из другого теста, нежели глупец, построивший нелепую машину, на которую они наткнулись в Санпарейле. Возможно, между этими двумя группами была какая-то связь, но они не были идентичны.

Внезапно все эти размышления отступили на задний план — взгляд Николая упал на письмо ди Тасси, которое он писал накануне вечером.