Книга Великих джунглей

Оставшись, чтобы присоединиться к местному партизанскому движению, когда японцы оккупировали полуостров в первые месяцы войны на Востоке, Чепмен научился выживать в джунглях, хотя опыт достался ему дорогой ценой. Бездушные армейские чиновники выбрали его среди других, потому что он был опытным путешественником, натуралистом и скалолазом. Однако до тех пор все его исследования ограничивались Арктикой и Гималаями! Его игра в прятки с японцами, головокружительные пленения и побеги, борьба с болезнями, ранениями и вражескими кознями затмевают любой художественный вымысел. За время, проведенное на Малайском полуострове, его отношение к джунглям претерпело замечательную перемену.

Первым впечатлением Чепмена был сумрак. Он почти не видел неба и жаловался на угнетающую монотонность темно-зеленого света. Куда, удивлялся он, подевались все яркие, многообразные краски, которыми, по его мнению, должна была блистать тропическая растительность? Лишь позднее он обнаружил, что эти краски присутствуют в лиственном пологе леса, невидимом снизу. Тренируясь в «навигации по джунглям» (действительно трудно определить направление, когда днем нельзя увидеть солнце, а ночью звезды), он заблудился и провел ночь в полном одиночестве.

«Сначала меня одолевала паника, — признается он. — Я чувствовал себя непрошеным гостем во враждебном, первобытном мире. Случайный хруст ветки или зловещий шорох листвы действовал мне на нервы. Я был настолько уверен, что за мной следит тигр, что меня прошиб холодный пот, а волосы на загривке встали дыбом от страха. Я обнаружил, что иду все быстрее и быстрее, а затем перешел на бег».

Постепенно он привык к этому, а потом усвоил, что джунгли, если и не проявляют дружелюбия, то, во всяком случае, нейтрально относятся к человеку, как и гласит название его книги. Из молодых побегов вырубались шесты для хижин; широкие пальмовые листья, достигавшие тридцати футов в длину, шли на укладку крыш; стебли ротанга прочно скрепляли конструкцию. Японские солдаты боялись глубоко проникать в джунгли, служившие пристанищем не только для партизан, но и для местных лесных жителей — независимого народа, называвшего себя сакаями. Помимо безымянных ужасов, японцев, вероятно, сдерживало опасение, что они не смогут выбраться наружу.

Проблемы, которые испытывал Чепмен в путешествиях по джунглям, становятся яснее, когда он рассказывает о переходе от одного убежища к другому, расположенному за тридцать миль от первого. Большая часть маршрута проходила по старой тропе, но последние три мили им пришлось прорубать себе дорогу, чтобы добраться до нужного места. Двоим лучшим следопытам и Чепмену, сверявшему маршрут по компасу, понадобилось три дня, чтобы прорубить тропу в ярд шириной.

Важная роль лиан подчеркивается в его воспоминаниях о встрече со слонами. Как-то раз, охотясь за дикой свиньей, Чепмен услышал невдалеке трубные звуки, издаваемые слонами, и сумел подкрасться очень близко к стаду. Видимость, по его словам, не превышала десяти ярдов. Огромные животные почуяли его запах, прежде чем он успел ясно увидеть их, «так как после утробного рева, пронизавшего меня до мозга костей, все стадо начало двигаться. В тот момент, когда я увидел колыхание подлеска и свисающих лиан, я повернулся и побежал, спасая жизнь. В этой части джунглей росли лишь молодые деревца, которые слон мог снести, даже не заметив их, или огромные стволы, по которым невозможно забраться наверх. Но наконец я нашел дерево, оплетенное лианами, и полез вверх с обезьяньей скоростью. Я висел там, с ружьем через плечо, а стадо с треском проносилось внизу, и я лишь краем глаза видел массивные серые спины по обе стороны от моего дерева. В то время я был убежден, что слоны охотятся за мной, но позднее обнаружил, что приблизился к ним с того направления, откуда они вошли в кустарник. Почуяв мой запах, они всего лишь развернулись и побежали обратно».

К тому времени Чепмен научился использовать растительные особенности джунглей, включая лианы. Название «лианы» относится к бесчисленным разновидностям вьющихся растений с древесными стеблями, в противоположность ползучим и стелющимся растениям с мягкими травянистыми стеблями. Обе разновидности известны в наших лесах, но в джунглях их в четыре-пять раз больше, не говоря уже о том, что они значительно крупнее и могут принимать самые фантастические обличья.

Существует четыре основных типа этих растений, классифицируемых по принципу прикрепления к опоре, позволяющей им оторваться от земли (по определению, они не могут стоять прямо на собственном стебле). Многие из них коренятся в почве или в воздушных садах, черпающих жизненные соки из отложений растительного мусора, падающих сверху. Но некоторые просто поглощают минеральные соли из воды, сбегающей по стволу, или висят свободно, разбросав в воздухе мясистые корни, впитывающие влагу из атмосферы.