Книга Великих джунглей

Но разумеется, главным символом джунглей служит лиственный полог. Без этой огромной, дышащей зеленой поверхности джунгли не могли бы существовать. Жизнь в лиственном пологе настолько более заметна, шумна и экзотична, что у человека, поднимающегося туда, создается впечатление, будто она преобладает над всей сценой. Я долго думал об этом и наконец пришел к выводу, что это впечатление ошибочно. После темноты лиственный полог кажется вымершим. Там спит масса животных, но, за исключением некоторых древесных лягушек и ночных змей, охотящихся на них, там почти нет движения. Когда мы жили там, то обнаружили, что по ночам можем привлекать снизу всевозможных насекомых, пользуясь фонариками, причем многие другие животные просыпались и проявляли любопытство. Но как только мы гасили свет, нам не нужен был даже противомоскитный полог для защиты от насекомых, если не считать москитов. Они там всегда в изобилии, заставляя спящих обезьян постоянно и почти машинально почесываться. Замечательно лежать на теплой постели в сотне футов над землей и прислушиваться к какофонии, доносящейся снизу, хотя вокруг вас царит почти абсолютная тишина. Гул насекомых внизу звучит как тысячи водяных помп, работающих в подвале здания. Возможно, его лучше описать как гудение мощных механизмов в трюме океанского лайнера, который стоит у причала: что-то вроде тихого, ритмично пульсирующего рокота. Время от времени доносятся громкие звуки, но, уверяю вас, они ничуть не напоминают те, которые можно услышать в кино. Дикие вопли, завывания и улюлюканье, якобы наполняющие джунгли днем и ночью, просто отсутствуют.

Лишь в Южной Америке вас ожидает шумный концерт, который так трогателен для моего слуха, что я могу внимать ему чуть ли не до бесконечности. Это ночная перекличка больших обезьян ревунов. Кажется, будто полдюжины раненых ягуаров соревнуются в ярости под крышей большого гулкого помещения. На самом деле обычно это одна-единственная бородатая обезьяна, выражающая свои чувства при помощи реверберирующего устройства величиной с гусиное яйцо, расположенного у нее в глотке. Всю ночь напролет огромные вожаки обезьяньих стай перекликаются друг с другом; когда начинает один, другие подхватывают призыв на прилегающей территории. За ними следуют новые, и постепенно эта поразительная перекличка затихает вдали. После небольшой паузы местный вожак снова принимается за дело, и все повторяется сначала. Никто до сих пор не смог объяснить, почему обезьяны делают это, но я могу предположить, что по крайней мере в одном районе их поведение связано с атмосферными условиями. Однажды я лично наблюдал за концертом целой стаи — вы не представляете себе, что это был за рев! Дело происходило незадолго до рассвета; событие тем сильнее врезалось мне в память, что вожак стаи имел поистине невероятные размеры, какие мне не приходилось видеть ни в дикой природе, ни в музее. Он был чистым альбиносом с блестящей белой шерстью.

Как мы уже говорили, после рассвета лиственный полог пробуждается к жизни. Многие животные начинают шевелиться еще до того, как рассеивается густой утренний туман. Это разнообразные птицы и обезьяны. Однако они не трогаются с места и ничего не предпринимают до тех пор, пока первые лучи восходящего солнца не покажутся из-за горизонта. Даже тогда они могут оставаться на своих местах, и в некоторых случаях поутру наступает почти абсолютная тишина. Здесь я могу дать голову на отсечение и согласиться с индийскими браминами и шаманами Западной Африки, утверждающими, что животные проводят это время в «молитве». Я помню одно незабываемое зрелище: огромную стаю великолепных черно-белых гверец, или обезьян колобусов, на самой вершине раскидистой кроны лесного гиганта. Все они неподвижно сидели, обратившись лицом к восходящему солнцу, слегка наклонив головы и сложив руки на коленях. В течение нескольких минут они не издавали ни звука и никто не шевелился, за исключением нескольких юнцов, которых быстро призвали к порядку. В джунглях царила полная тишина. Не жужжали насекомые, не шелестела листва. Затем внезапно какая-то заполошная птаха, возможно пятнистая птица-носорог, испустила хриплый вопль, и весь мир пришел в движение.

С восходом солнца огромный летающий континент с лихвой возмещает тишину, царившую до тех пор. Обычно какофонию начинают попугаи, которые являются символом джунглей, как, впрочем, и всех тропических лесов. Большие макао американских тропиков просто хлопают крыльями и пронзительно кричат, но настоящие попугаи вылетают огромными стаями, почти всегда попарно, возбужденно щебеча и (по крайней мере, для нашего слуха) переговариваясь друг с другом всевозможными звуками. Попугаи восхищают меня; они кажутся одновременно веселыми и деловитыми. Во всяком случае, это необычайно живые и подвижные существа, чьи когтистые лапы позволяют подносить пищу к клюву, наподобие человека, и, следовательно, оставаться начеку во время кормежки.