«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

«О судопроизводстве их знайте, что, когда два человека борются (ссорятся, не могут что-то поделить. — А. М.), никто не смеет вмешиваться, даже отец не смеет помочь сыну; но тот, кто оказывается более слабым, должен жаловаться пред двором государя, и если другой после жалобы коснется до него, то его убивают. Но ему должно идти туда немедленно без отсрочки, и тот, кто потерпел обиду, ведет другого как пленного.

Они не карают никого смертным приговором, если он не будет уличен в деянии или не сознается. Но когда очень многие опозорят его (подтвердят его вину. — А. М.), то он подвергается сильным мучениям, чтобы вынудить сознание»[553].

«Кто подсматривает за поведением другого или вступается между двух спорящих и помогает одному против другого, также предается смерти»[554].

«Когда Чингисхан отдавал сыновьям и вышеперечисленным лицам (уделы. — А. М.) и тех упомянутых эмиров вместе с войсками… то повелел: „Я дал вам этих эмиров, но [помните] вы — еще малые отроки, а их [жизненный] путь велик. Если они когда-нибудь совершат проступок, не убивайте их по своему желанию, а ранее учините со мною совет. После меня, учинив совет друг с другом, исполните согласно ясе (закону. — А. М.)“. В этом положении он изволил преподать это наставление ради того, чтобы такие великие эмиры проявляли себя [с лучшей стороны] и служили бы всем сердцем, а буде они совершат проступок, то по совместном обсуждении [сего] они (сородичи — владельцы уделов. — А. М.) объяснили бы им [их вину] так, чтобы те не могли и помыслить отрицать [ее], но осознали и поняли бы, что наказание им [полагается] за вину, а не вследствие гнева и опрометчивости»[555].

«Дал нам наказ Чингисхан: дела походные решать в походе, домашние же — дома разрешать»[556].

Монгольский ученый-правовед Н. Ням-Осор считает, что в этой ясе Чингисхан, прекрасно понимая психологию монголов, стремился сохранить их единство. Поскольку конфликтующие люди, дабы оправдать себя, непременно постарались бы привлечь на свою сторону других, это привело бы к расколу в обществе. Несомненно, данный указ Чингисхана способствовал сохранению единства монголов. Очевидно, именно с тех пор в их характере сторониться чужих дрязг и конфликтов, дабы не быть в них вовлеченными[557].

Гильом де Рубрук и Рашид ад-Дин поведали нам и о древнемонгольской интерпретации одного из основополагающих принципов уголовного судопроизводства — презумпции невиновности. Именно на ней заостряет внимание Г. Е. Грум-Гржимайло, растолковывая упомянутый ранее билик-наставление Чингисхана, которое он дал своим сыновьям в отношении подчиненных старших военачальников: «Если когда-либо кто-нибудь из них совершит проступок, не берите на себя роли судьи, ибо вы молоды, они же — заслуженные люди. Советуйтесь со мной. Меня не станет — советуйтесь между собой и только после сего поступайте по закону.

Но при этом преступление должно быть доказано и подтверждено сознанием подсудимого. Подвергаясь наказанию, он должен сознавать, что с ним поступлено по закону, а не под влиянием вспышки гнева или других причин, повлиявших на его осуждение»[558].

Есть много доказательств того, что яса, содержавшая наказ Чингисхана о месте осуществления правосудия, реально существовала. Впервые мы находим подобный наказ в «Сокровенном сказании монголов», когда его автор описывает напутствие Чингисхана, который дает его Субэдэй-батору, отправляя своего воеводу вдогонку за сыновьями мэргэдского хана Тогтога бэхи:

Пожалуй, не стоит
Вести вам их в ставку мою.
Что делать вам с ними,
Решите вы в дальнем краю[559]

.

Аналогичный наказ был упомянут при разборе Угэдэй-ханом провинности своего сына Гуюга и сына Чагатая — Бури — во время похода монголов на Запад («Дал нам наказ Чингисхан: дела походные решать в походе, домашние же — дома разрешать»), а затем и Великим ханом Мунхом; его засвидетельствовали, соответственно, неизвестный автор «Сокровенного сказания монголов»[560] и А.-М. Джувейни в «Истории завоевателя мира».

В частности, А.-М. Джувейни по этому поводу извещал: когда капитулировавший перед монголами последний глава исмаилитского государства в Иране Рукн ад-Дин прибыл в Каракорум, Великий хан Мунх был крайне удивлен тому, что Хулагу сам лично «не заставил его вкусить наказание за все то зло, которое его праотцы причинили народу Аллаха». При этом «император мира Мунх-хан сказал: „Не было ему нужды проделывать столь долгое путешествие. Наша старинная яса (выделено мной. — А. М.) хорошо известна“»[561].

Несомненно, Мунх-хан имел в виду тот самый наказ Чингисхана, вошедший в «Книгу Великой Ясы».