Книга Ветра и Крови

— Мы сейчас балансируем на острие иглы, — вздохнул я, — пока я помню будущее, где отправился в прошлое, и всё то, что последовало за этим — всё в порядке. Но это в любой момент может измениться. И ни мой режим, ни даже Гайя не можем точно просчитать, что именно к этому может привести. А не будет моего похода в прошлое — изменится слишком многое. И человечество Земли, скорее всего, будет считано. Или по частям, эгрегорами, или всё вместе, как было задумано изначально. Без меня у людей нет шанса, совсем. Поэтому мы соблюдаем крайнюю осторожность. Хотя и пытаемся получить ключевое преимущество перед решающей схваткой.

— Как можно получить преимущество, когда терпишь врага в своём доме? — Лев пожал плечами.

— Когда знаешь, что этот враг будет побеждён, — ответил я, — и когда есть впереди враг куда более страшный, с которым всё не так однозначно.

— Ясно, — Лев насупился и шмыгнул.

— Гриша, если честно, у меня самого от этого малость мозги набекрень, — неожиданно сказал Кай.

— Ладно, — кивнул я, — давайте делать что можем. И будь что будет.

Берег тут был пологий, и подойти можно было к самой воде, по узкой песчаной полоске. Вода была прозрачной, то и дело мелькали рыбины, переливаясь чешуёй.

Я достал тюрвинг. Аккуратно опустил его, сжав ладонью, под воду. И активировал.

Секунда проходила за секундой. Вода оказалась довольно прохладной, ладонь быстро стыла.

— Чего мы ждём-то? — спросил Лев, переминаясь с ноги на ногу.

Я и сам не знал. Возможно, ничего ждать и не стоило. О результатах наших действий можно было бы судить позже. Я знал, что триумфальное шествие Наполеона остановится в России, но было ли это связано только с тем, что мы делаем? Или же мы пошли по ложному следу, и пытаемся воздействовать на естественный ход событий? Твёрдых доказательств у нас не было, данные Братства сгорели.

Ответ на мой незаданный вопрос пришёл неожиданно и очень эффектно: я почувствовал нарастающий гул, поднял голову. Небо на западе прочертила белая полоса, на вершине которой был крошечный конус, металлически поблескивавший в солнечных лучах. Гул медленно стихал, а потом до нас донёсся акустический удар, когда корабль перешёл звуковой барьер.

«Как он смог стартовать?» — мысленно удивился я.

«Почему бы нет? — последовал ответ Гайи, — примитивный реактивный двигатель. Даже более примитивный, чем на нашем корабле. Никаких иных измерений и прочего. Тюрвинг такие технологии не блокирует».

«Но что-то он всё же заблокировал, да?» — спросил я.

«Да, Гриша, — мысленно произнесла Гайя, послав мне волну тревожности, — и вам обязательно надо побывать на месте старта. Такое впечатление, что они уходили в спешке. Я не могу туда быстро проникнуть, и это проблема».

«Почему проблема?»

«Рядом сражение. Помещение хорошо изолировано, тут вперемешку использованы земные и неземные технологии, в случае прямого попадания может случиться спонтанное проявление артефактов. Последствия я предсказать не берусь».

— Что? — спросил Кай с тревогой, — они убрались? Да? Это они были?

— Ну у тебя и лицо! — без обиняков заявил Лев.

— Бери пацана и на шатл, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Но!.. — начало было протестовать Лев, однако осёкся, встретившись со мной взглядом, — это нечестно… — еле слышно пробормотал он.

— Почему мы втроём не можем? — осторожно поинтересовался Кай.

— У вас режима нет, — ответил я, — а там снаряды с картечью летают.

Кай поджал губы, но согласно кивнул.

— Принято, — сказал он, — будем ждать на шаттле.

Вблизи сражение начала девятнадцатого века выглядело совсем не так, как показывают в исторических фильмах. Никакого эпического грохота, непрерывных разрывов и боевых кличей. Только щелчки и вспышки от оружейных выстрелов, но больше — звон, пыхтение, крики, ругань и стоны от рукопашной.

Сабли и палаши только в музеях выглядят совсем не зловеще и даже в чём-то красиво. Убивают они страшно. Раны, сквозь которые в грязь вываливаются кишки — обычное дело. Человек потом ползёт под ногами сражающихся и молит о лёгкой смерти. Но на него уже никто не обращает внимание. Наступают, задевают крепкими сапогами, спотыкаются, давят ещё живые внутренности…

Я специально старался не приглядываться к бойне. Успел насмотреться достаточно, чтобы не испытывать болезненное любопытство к таким сценам. Хотя взгляд невольно продолжал выхватывать сцены, невероятные по жестокости.

Вот какой-то всадник достал что-то вроде короткого ружья с коническим раструбом вместо ствола. Я раньше думал, что такие только в детских книжках рисуют — а нет, оказывается, реально бывает и такое оружие! Впрочем, неудивительно, что к моему времени этот тип исчез и с исторической сцены. Мало того, что дистанция выстрела была очень уж мала, так ещё и эффект от него был, скажем так, ещё более негуманным, чем от удара холодного оружия.

Всадника пытались атаковать двое пеших. Один схватил коня за упряжь, другой размахнулся саблей. А в следующий миг ему снесло половину лица, часть шеи и груди. При этом он умер далеко не сразу.