Книга VIII. 1703 — начало 20-х годов XVIII века

Указами, угрозами, вызовом доносителей дело не ограничилось. Мы видели, что вместе с учреждением Сената Петр учредил и фискалов. В августе 1711 года старик Зотов взял на себя звание государственного фискала: «Понеже видя беспорядок, господин граф Никита Моисеевич Зотов взял на себя сие дело государственного фискала, т.е. надсмотрителя, дабы никто от службы не ухоронивался и прочего худа не чинил, и сей свой уряд подписал своею рукой». Но о деятельности Никиты Моисеевича в этом новом звании мы не имеем сведений. В указе 28 января 1721 года говорится: «Понеже государственного фискала вскоре еще выбрать не можем, того ради, пока оный учинен будет, определяем по одному из штаб-офицеров от гвардии быть при Сенате, переменяясь помесячно. Он должен смотреть, дабы Сенат должность свою исправляли по данной им инструкции. Смотреть того, дабы указы не только что на письме были сделаны, но чтоб экзекуция на все указы, как возможность допустить, чинена была. Ежели кто того чинить не будет, то три раза напомянуть, а буде по третьем слове кто не будет чинить, тотчас идти к нам или писать». Первым обер-фискалом был назначен дьяк Былинский, но он скоро был уволен по просьбе князя Ромодановского, которому он был нужен для строения дома его в Петербурге. Вместо Былинского был назначен стольник Михайла Желябужский, в товарищи к нему назначены комиссар Нестеров и шесть человек царедворцев. В апреле 1712 года уже встречаем известия о деятельности фискалов. Трое фискалов — Михайла Желябужский, Алексей Нестеров, Степан Шепелев — подали царю жалобу на Сенат: «Изволил ваше царское величество учинить фискальное дело, для чего по указу из Сената определены мы. И мы, рабы твои, по должности своей всячески проведывая и усмотря как в сборах, так и в расходах и об иных нуждах, подали в Сенат многие разные доношения. А по другим делам в разных приказах как за судьями, так и за приказными людьми сыскали всякую неправду, о чем написано порознь в наших особливых доношениях и обличениях, по которым, против твоих пунктов, указу и определения не учинено и по се число, и на суд нам неправду сотворших не токмо которого судью, но и последнего подьячего ко обличению не поставлено. А когда приходим в Сенат с доношениями, и от князей Якова Федоровича (Долгорукого) да от Григория Племянникова безо всякой нашей вины бывает к нам с непорядочным гордым гневом всякое немилосердие, еще ж с непотребными укоризны и поношением позорным, зачем нам, рабам твоим, к ним и входить опасно. Племянников называет нас уличными судьями, а князь Яков Федорович — антихристами и плутами».

Особенною любовию и ревностию к своему делу отличался фискал Нестеров. Он доносил в 1713 году: «Князю Якову Федоровичу Долгорукому даны волости в уезде Юрьева Польского с условием, чтобы доходы, прежде шедшие в казну, собирались в нее без умаленья; но в 1713 году Долгорукий, по согласию с казанским губернатором Апраксиным, сложил много сборов, а именно 4755 рублей, и приписал к себе землю, которой в именном указе не было означено. С 1704 года, кроме государева клею, нигде никому держать и продавать не велено; а он, Долгорукий, дал из Сената указ господину Рагузинскому, велено ему купить клею у других, кроме государева, 2000 пудов для продажи в отпуск за море, от чего государю убытка больше 10000 рублей. Долгорукий не принял ружей, которые Стрежнев продавал по рублю 20 алтын, а принял у Строганова, который написал по 2 рубля за ружье, принял, не освидетельствовавши и не призвавши к торгу никого, и этим доставил Строганову прибыли 8420 рублей. Долгорукий подрядил иностранца ставить селитру дороже, чем предлагали русские; ставил наемщиков вместо своих крестьян в рекруты вопреки указу. С многих сильников солдат не брано, а только берут с тех, кто безответен и богобоязлив и страх имеет от вашего величества, да которые солдаты с таких сильников и с других взяты, и те Поместного и Военного приказов дьяками и подьячими распущены будто негодные, а вместо них других не взято, то из взяток, то придабриваясь. Теперь как за прежними, так и за нынешними нашими фискальными доношениями в приказы привели и приводят немалое число солдат, начали и из вышних персон, а именно сенатор князь Григ. Иван. Волконский беглых солдат привел из подмосковной с отпуском и без отпуска 5 человек; князь Григорий Федорович Долгорукий сказал, что у него беглых солдат в Хатунской волости есть, и обещал их поставить, а сам его благородие едва не все лето там был, да без доношения нашего прислать не соизволил. Капитан Алексей Буторин по согласию с дьяками и подьячими Поместного приказа, когда вел солдат в Ригу, отпустил из полку с дороги, будто переменою, годных 12 человек, которые солдаты и отцы их повинились. Тот же капитан с дороги отпустил больше ста подрядных подвод, отчего солдаты разбежались, и в Ригу доведена разве половина».