Книга власти (СИ)

   Может быть, у меня это получалось не слишком успешно. Но я продолжал старательно насаждать культ семьи и понятие девственности женщины. Я понимал, что способность иметь полезное потомство у людей подобна животным. Если потомство имеет искусный ремесленник, то родится такой же ремесленник, а если нищенка бездельник, то и потомство будет ленивым и глупым. Поэтому я стремился насаждать такие порядки, чтобы у всех людей были семьи, муж и жена, и жена должна была спать и рожать только от мужа и не иначе. В прошлом у диких людей часто процветала полигамия, я старательно с этим боролся. И впервые я достиг значительных успехов. Теперь женщины выходили замуж в четырнадцать и не раньше, у меня даже был закон запрещавший им спать с мужчинами раньше, и за это сурово наказывали. А во вторых, до свадьбы ни-ни и храни верность мужу. Думаю, я добился своего и большинство приняло мои законы, и всё население имело семьи, думаю, измены были, но не в массе. И теперь люди воспринимали супружескую измену как нечто запретное, а муж был вправе требовать, чтобы ему не изменяли. Конечно, общество было патриархальным, и все палки за измены сыпались чаще на женщин. И всё равно, я добился своего, появился важный институт брака.

   Я впервые внедрил в государственную систему письменность, и обучал ей всех чиновников. Письменность была очень примитивной, мы писали на кусках кожи и шкур картинки красками. И такие картинки хранились повсеместно с важными государственными записями. Я также учил людей простой математике, как считать и рассчитывать. В основном это были сложение, вычитание, умножение и деление, и только, а также вычисление площади фигур, участков и наделов. Правда, грамоте я обучал не всех, а лишь небольшую прослойку чиновников. В нашем языке картинок, которые относятся по классу даже не к иероглифам, а к логограммам, было около ста картинок, что значили разные важные действия и только. Тем не менее, наши первые логограммы, стали первой в истории человечества базовой письменностью, что очень сильно меня выручала. Но нормальной бумаги у нас не было, а на кожаном пергаменте могли позволить себе писать только богатые или важные государственные служащие, простой народ прибывал в невежестве. И, тем не менее, письменность и азы математики появились и стали развиваться. Кстати, математика была не до 100, а до 60, причём уголок значил десять, а палочка один, так мы записывали числа, а уголок с завитушкой означал 3600, такая математическая система позволяла записывать достаточно большие цифры, и являлась в первом приближении десятеричной до 10, а дальше шестидесятеричной. То есть 1, 10, 60, 600, 3600. На первый взгляд не очень логично, сначала десятки, а потом 60 и 60 во второй степени. Но такое уж я глупое и нелогичное существо. В будущем шестидесятеричная система счисления легла в основу современной геометрии, а также в систему времени, 60 секунд, 60 минут в часе, а также в радианы 360 градусов окружности. Возможно, сейчас в наши дни выбор такой тупой системы, 1, 10, 60, 600, 3600, кажется не слишком логичным и обоснованным, но мне тогда это показалось логичным. Тем более я руководствовался количеством значков, которые позволили бы записать максимально большой, наиболее ходовой формат числа как можно быстрее и короче. До арабских чисел я тогда не додумался ещё, а запись цифр палочками и уголками мне показалась весьма логичной и удобной. Не стоит забывать также, что это была самая первая человеческая письменность, из тех, что я сам разработал, и, наверное, несправедливо винить меня, что она включала в себя на позднем этапе развития того периода чуть более сотни картинок логограмм и такие тупые числа. Кто считает, что можно было сразу создать сложнее и совершеннее, что ж, пусть попробует выучить человека каменного века, без образования вовсе, читать и писать хотя бы так, как это сделал я. К тому же, это сейчас с высоты веков мы люди воспринимаем письменность и математику как нечто нужное и само собой разумеющееся, показывающее уровень культуры и развития. В тот период истории, мои математика и письменность смотрелись не более, чем как полезное приложение к основной жизни общества. То есть, в тот период истории, создание письменности лично мной воспринималось изначально, как нечто не более полезное, чем искусство делать стекло или кожаные перчатки. Хотя, в дальнейшем я быстро осознал ценность письменности с точки зрения народного образования.