Книга воды

Жоэль прочел мой первый роман и в 1985 году заключил с издательством «Рамзей» договор о том, что его кинопроизводящая фирма берет книгу на option, то есть будет выплачивать небольшие деньги, если не ошибаюсь, речь шла о пяти тысячах франках в год, а может, пятнадцати на два года, – с тем чтобы по истечении этого срока приступить к созданию фильма по моей книге. Для женской роли Жоэль хотел использовать актрису Фанни Ардан, а для мужской – меня… Я смотрел на Жоэля как на опасного фантазера, но встречался с ним время от времени, даже познакомился с Фанни Ардан. Фанни показалась мне совершенно не соответствующей роли скелетика Елены, которую ей предстояло играть. Была монументальной брюнеткой, классицична и старомодна. Результатом киногрез Жоэля Сериа стала неожиданно ревность Наташи Медведевой к Фанни Ардан и даже несколько скандалов. Один случился на Новый год, то ли с 1985-го на 1986-й, то ли с 1986-го на 1987-й, мы праздновали его у Жоэля, и присутствовали все персонажи интриги: я, Фанни, хитрый маленький Жоэль, Жанна плюс многие французские актрисы, актеры и пьяная Наташа в чернобурке.

Как бы там ни было, мы лежали на песке Южной Бретани. Наташа вертелась и злилась: то песок к ней прилипал, то солнце вело себя не так, как следовало. Погода в Бретани переменчива, солнце довольно быстро исчезло за тучами. Появился Жоэль и предложил совершить прогулку в Понт-Авен за рыбой. Я охотно встал и отправился с Жоэлем. Наташа Медведева, приглашенная с нами, просьбу отклонила. Жоэль был откровенно рад и довольно пыхтел впереди в своих шортах, раздвигая мокрые ковыли, – Наташка была откровенно too much для его темперамента, в ней было слишком много отрицательной энергии. Когда он говорил «Наташа», делая ударение на последнем слоге, на губах его появлялась мистическая улыбка. Вообще он явно мирился с Наташей только из-за меня. Мой первый роман он считал гениальным, а у гениев, очевидно, думал он, вздыхая, бывают свои причуды, и, увы, отрицательные тоже.

В Понт-Авене Жоэль показал мне забор, ворота и калитку – те самые, что фигурируют на картине Гогена «Добрый вечер, г-н Гоген»: там изображен силуэтом сам художник в шляпе и плаще, стоящий у этих ворот. Подразумевается, что он вернулся из дальнего странствия. Забор был розовый, отштукатуренный. Мы купили отличную рыбу и сквозь мокрые ковыли, при срывающемся ветре, вернулись. Я предвкушал жареную рыбу, вонюче пахнущие куски, рыбачье варварство, но, увы, сыроежка вместе с Жанн тщательно ободрали, обрубили и обрезали рыбу, лишили ее костей и, смешав с овощами, подали нам некое пареное несоленое пюре. Наташа тоже принимала участие в порче продукта. Она была злая-презлая. Позднее она написала об этой поездке рассказ, где признается, что ей хотелось лежать со мной, а я, видите ли, путешествовал под дождем в Понт-Авен. На самом деле если ты едешь в Понт-Авен с Жанн, Прюн (Сливой), сыроежкой, Жоэлем и детьми сыроежки, то ты не ожидаешь, не можешь ожидать, что вы там будете совершать революцию или захватывать мэрию. Лежать – мы лежали, вдвоем, в Париже. Уже через несколько лет я стал ездить на бэтээрах и военных машинах с пацанами, увешанными оружием. И там уже не было Жанн, Прюн и благодушного Жоэля, считавшегося испорченным режиссером. «Галеты Понт-Авена», кстати, – хороший фильм о коммивояжере и Жанн. Приехав в Понт-Авен, мужик воображает себя художником, покупает берет, спит с Жанн (она расхаживает в короткой ночной рубашке, как девочка). «Галеты Понт-Авена» – человечный фильм, там все в порядке.

Если глядеть от нашего рыбачьего домика – Атлантика просвечивала в прорехи сквозь рахитичную зелень своим лазуритом. По правде говоря, место было слегка подгажено. Там, конечно, не было устричных отмелей – подгажено было бензиновыми пятнами на траве от автомобилей, сорными травами, я позднее видел более впечатляющую Южную Бретань вблизи деревушки Эдерн, куда я приехал погостить к владельцу «L’Idiot International», моему патрону, аристократу Jean-Edern Hallier’y. Там была классическая Бретань, скалистая, с аскетичными крестами и надгробьями, с дикими тучами чаек над траулерами, возвращавшимися с лова, с желтым теплым солнцем всмятку, среди белых туч.