Книга волшебных историй (сборник)

– Обманывать нехорошо, это рвет твою ауру и нарушает гармонию с миром. Декабристы – это такие певчие птицы, которые летом впадают в спячку и прячутся в глубине заброшенных шахт на севере нашей страны. А зимой, в декабре, просыпаются, прилетают сюда, клюют ягоды рябины и шиповника и поют сутками напролет. Ты наверняка их видела. Маленькие такие, с серой спинкой и красной грудкой.

– Так это ж снегири! – засмеялась Сметанка.

– Ну можно и так сказать… – легко согласился Петрович. – Если мы раздобудем парочку декабристов и они запоют, хотя летом этого не любят, – их и только их песни смогут разбудить Герцена.

– А это еще кто? – не стала прикидываться всезнайкой принцесса.

– Это старый, очень старый звонарь… Он живет на земле уже много веков, просыпаясь раз в сто лет. И в этот день он звонит в свой огромный колокол, и тогда происходит какое-нибудь важное историческое событие. Вот его-то колокол и может разбудить твоего папу. Невероятной силы инструмент. Беда в том, что последний раз Герцен просыпался девяносто лет назад, и если его не разбудить, придется ждать еще десять лет. А это, как я понял, не входит в наши планы.

К старой шахте в безлюдном разрушенном поселке Петрович и Сметанка прилетели минуты за полторы. Им открылся безрадостный, плоский пейзаж. Черная растрескавшаяся земля рождала только чертополох и крапиву. Сильный, всегда северный ветер гнал в одну сторону клубки перекати-поля. Учитель прицепил на лоб фонарь, взял девочку за руку, и они влетели в черную воронку. Спускались медленно, по спирали, чтоб не наткнуться на торчащие из стен конструкции. Достигнув дна и пройдя по обвалившемуся лабиринту коридоров, они вышли в огромный зал. Гуру прибавил света, – и Сметанка ахнула. Пол в зале был как бы усеян розами. Красные комочки сидели, сонно нахохлившись и прижавшись друг к другу.

Петрович сделал принцессе знак. Она, робея, подошла к ближайшему декабристу и осторожно взяла теплое тельце в ладони. Учитель показал пальцами: два, бери двоих.

– Они поют только в паре, – шепнул он.

Сметанка стащила с головы бейсболку, усадила туда птиц и сунула «гнездо» за пазуху.

Когда они подлетали к дому, Петрович заметил, как с дороги в дюны сворачивает невиданная в этих местах длинная золотистая машина с откидным верхом.

9

Тайный советник Мирон дал одной из королевских легавых понюхать принцессин носок, найденный у нее в комнате.

Легавая добежала до Зеленных ворот, пометалась там и растерянно села в узкой колее. Мирон рассмотрел след протектора:

– Девчонка смылась на скутере, – доложил он Беспредельному.

Серега сильно сдал за последние дни, измученный непонятной – хотя теперь уже понятной тревогой. Он подозревал в измене всех, даже мать. Единственным человеком, кто еще пользовался его доверием, была Лариска. Ее он и послал в погоню.

Лариска увидела скутер, брошенный у самого крыльца домика, – такого маленького, словно здесь жили какие-нибудь хомяки. В это самое время со стороны леса к избушке вышли двое детей – мальчик и девочка.

– Ваша хата? – спросила Лариска.

– Наша, – хором ответили дети.

– А тачка? – она показала пальцем на скутер.

– Без понятия, – Сметанка пожала плечами, и Петрович посмотрел на нее укоризненно.

– Ну и с кем же вы здесь живете?

– Сами, – мальчик улыбнулся, и Лариска подумала, что, пожалуй, никакой он не мальчик, а дядька ее лет. – А вы кто?

– Я-то? – Лариска вдруг подскочила к Сметанке и крепко схватила ее за ухо. – Я-то известно кто… А вот кто ты? А ну, колись, прынцесса! Где корона?!

В следующее мгновение неведомая сила подняла Лариску высоко в воздух и, как елочную игрушку, прицепила за широкий лаковый ремень к сосновому суку.

Сметанка захлопала в ладоши, а Петрович погрозил Лариске пальцем и крикнул, приставив ко рту ладошки рупором:

– Нехорошо обижать маленьких! Повиси-ка теперь да подумай над своим поведением.

Чтобы декабристы побыстрей проснулись, Сметанка предложила посадить их в холодильник.

– Неглупо! – похвалил йог.

И уже буквально через пять минут из маленького, как все в доме, холодильничка раздались первые трели сбитых с толку птиц.

Декабристы пели все громче и громче, и даже когда их вынули из холодильника, они в забытьи, очарованные собственным пением, ничего не заметили и продолжали щебетать и заливаться, словно эстонский хор на Певческом поле.

И тут по небу проплыл густой медный звук. Б-о-м-м-м! И не успев стихнуть, был подхвачен следующими нотами, от которых содрогнулась сосна с кукольно висящей на ней Лариской. Б-о-м-м! Б-о-м-м-м! Б-о-о-м-м-м!! Колокольный звон, как плотная и гибкая металлическая пластина, охватил горизонт и слал во все концы свои могучие, жаркие, будто само солнце, сигналы побудки.

И король Александр Х Справедливый вздрогнул, зевнул, протер глаза и потянулся.

– Ах! – воскликнул он свежим голосом. – Как же я замечательно выспался!

10