Книга воспоминаний

8 июля 1906 г. председателем Совета Министров был назначен П. А. Столыпин, замечательный человек, в котором трезвый реализм сочетался с высокой одаренностью. Он понимал, что методы управления современной Россией должны быть уже не те, чем в эпоху, когда революционное движение проявляло себя только в столицах. При Столыпине в России наступило на несколько лет ycпoкoeниe, и это дало громадный толчок росту русской промышленности. 14 сентября 1911 года Богров стрелял в П. А. Столыпина в Киевском Городском Театре во время спектакля в Высочайшем присутствии и ранил смертельно министра.

На допросе Богров сознался, что в течении долгих лет состоял одновременно агентом охранного отделения и террористической организации в Париже. Его присутствие на спектакле в непосредственной близости с Царской ложей объяснялось тем, что Богров должен был охранять особу Царя.

Еще раз Николай II обратился к теням далекого прошлого и назначил преемником Столыпина одного почтенного бюрократа. Пятнадцать миллионов мирных русских крестьян должны были оставить в 1914 г. домашний очаг, потому что Александр II и Александр III считали необходимым защищать балканских славян от притязаний Австрии. Вступительные слова манифеста, изданного Царем в день объявления войны, свидетельствовали о послушном сыне, распятом на Кресте своей собственной лояльности.

Верная своим историческим традициям, наша Империя не может равнодушно смотреть на судьбу своих славянских братьев… – Трудно добиться большего нагромождения нелогичности на протяжении этой коротенькой фразы. Самая могущественная Империя перестает быть таковой в тот момент, когда сентиментальная верность, традициям прошлого отклоняясь от победоносного шествия вперед.

Император Николай II был обаятелен. Я полагаю, что он был самым обаятельным человеком в Европе. Поэтому скептически настроенные сановники часто оставляли его в уверенности, что в Государе под непроницаемой маской обаятельности скрывалась иногда ирония.

– Государь – восточный человек, типичный византиец, – сказал про Николая II Витте вскоре после своей отставки в 1906 году. Мы говорили с ним добрых два часа; он пожал мне руку, он меня обнял. Желал мне много счастья. Я вернулся домой, не помня под собой ног, в тот же день получил указ о моей отставке.

Вильгельм II и Великий Князь Николай Николаевич подписались бы обеими руками под этим мнением Витте. Оба подпали под обаяние Царя и оба за это поплатились.

11 июля 1905 года Император Николай II пригласил Германского Императора к завтраку на борту Императорской яхты Полярная Звезда, которая стояла в Бьерке. Кузен Вилли решил соединить приятное с полезным и захватил с собою подробно разработанный проект русско-германского союза. Но, бросив взгляд на этот серьезный документ, Государь смутился.

– Если ты интересуешься моим мнением, – сказал Вильгельм: – то должен тебе сказать, что это очень высокая политика. Этот акт принесет благо не только нашим странам, но и всему миру.

– Да, это очень хороший проект, – вежливо согласился хозяин.

– Ты подпишешь его, Никки?

– Я подумаю. Оставь мне его. Я, конечно, должен буду показать его моему министру иностранных дел.

– Слушай, Никки, – начал Вильгельм II, и Государь опустил голову. Красноречие Вильгельма пользовалось здравой известностью. Государь опробовал переменить тему разговора. Эффекта не последовало. Потсдамский оратор произнес блестящую речь, после которой оставалось или же высказаться о договоре отрицательно или же подписать договор. Вежливость Николая II превозмогла в нем стремлению подражать во всем отцу, он протянул руку за пером.

– Вот и прекрасно, – обрадовался Вильгельм II.

– Еще одна маленькая формальность, и величайший в истории договор будет реальностью. Но кто засвидетельствует твою подпись? Кто-нибудь из твоих министров есть на борту?

– Я попрошу завтра это сделать министра иностранных дел графа Ламздорфа.

– Но, если я не ошибаюсь, я видел по дороге в твой кабинет морского министра, адмирала Бирилева?

– Да, он тут, но я предпочел бы подпись Ламздорфа.

Последовал новый взрыв красноречия Вильгельма. II, и адмирала Бирилева вызвали в кабинет. Николай II был настолько уверен, что аннулирует этот импровизированный договор, как только вернется в Царское Село, что даже не разрешил морскому министру ознакомиться с содержанием документа.

– Адмирал, – сказал, краснея Царь: – вы мне верите?

– Ваше Величество, можете быть уверенным, что я сделаю все для престола, и родины.

– Хорошо. Тогда скрепите вашей подписью этот документ. Я не могу сам дать его для ознакомления. На это у меня есть свои причины.

Адмирал Бирилев поклонился и скрепил Бьеркский договор.

А потом в Берлин, была отправлена нота, в которой указывалось, что, в силу договоров, заключенных до сего времени с Францией, Россия не могла вступить в какие-либо новые договорные отношения с Германией. Император Вильгельм рвал и метал по адресу вероломства русского Царя и поклялся не верить ему впредь.