Книга воспоминаний

Извольский провел 30 лет на русской дипломатической службе. Некоторое время он быль министром иностранных дел. Нужно было быть очень самоуверенным, чтобы противопоставить его опытности свои возражения. Но я решил все-таки быть на этот раз самоуверенным и двинулся в Петербург.

Мне не нравилось "стечение непредвиденных случайностей", которыми был столь богат конец июля 1914 года.

Вильгельм II был "случайно" в поездке в норвежские фиорды накануне представления Австрией ультиматума Сербии. Президент Франции Пуанкарэ "случайно" посетил в это же время Петербург.

Винстон Черчилль, первый лорд адмиралтейства, "случайно" отдал приказ британскому флоту остаться, после летних маневров, в боевой готовности.

Сербский министр иностранных дел "случайно" показал австрийский ультиматум французскому посланнику Бертело, и г. Бертело "случайно" написал ответ Венскому кабинету, освободить, таким образом, сербское правительство от тягостных размышлений по этому поводу.

Петербургские рабочие, работавшие на оборону, "случайно" объявили забастовку за неделю до начала мобилизации, и несколько агитаторов, говоривших по-русски с сильным немецким акцентом, были пойманы на митингах по этому поводу.

Начальник нашего генерального штаба генерал Янушкевич "случайно" поторопился отдать приказ о мобилизации русских вооруженных сил, а когда Государь приказал по телефону это распоряжение отменить, то ничего уже нельзя было сделать.

Но самым трагичным оказалось то, что "случайно" здравый смысл отсутствовал у государственных людей всех великих держав.

Ни один из сотни миллионов европейцев того времени не желал войны. Коллективно - все они были способны линчевать того, кто осмелился бы в эти ответственные дня проповедовать умеренность.

За попытку напомнить об ужасах грядущей войны, они убили Жореса в Париже и бросили в тюрьму Либкнехта в Берлине.

Немцы французы, англичане и австрийцы, русские и бельгийцы все подпадали под власть психоза разрушения, предтечами которого были убийства, самоубийства и оргии предшествовавшего года. В августе же 1914 года это массовое помешательство достигло кульминационной точки.

Лэди Асквит, жена премьер-министра Великобритании, вспоминает "блестящие глаза" и "веселую улыбку" Винстона Черчилля, когда он вошел в этот роковой вечер в ном. 10 на Доунинг стрит.

- Что же, Винстон, - спросила Асквит: - это мир?

- Нет, война, - ответил Черчилль. В тот же час германские офицеры поздравляли друг друга на Унтер ден Линден в Берлине с "славной возможностью выполнить, наконец, план Шлиффена", и тот же Извольский, предсказывавший всего три дня тому назад, что чрез две, недели все будет в порядке, теперь говорил, с видом триумфатора, покидая министерство иностранных дел в Париже: "Это - моя война".

Вильгельм произносил речи из балкона берлинского замка. Николай II, приблизительно в тех же выражениях, обращался к коленопреклоненной толпе у Зимнего Дворца. Оба они возносили к престолу Всевышнего мольбы о карах на головы зачинщиков войны.

Все были правы. Никто не хотел признать себя виновным. Нельзя было найти ни одного нормального человека в странах, расположенных между Бискайским заливом и Великим океаном.

Когда я возвращался в Poccию, мне довелось быть свидетелем самоубийства целого материка.

ГЛАВА XVII.

Война и революция.

I.

Подобно показаниям свидетелей преступления, историки и летописцы июля 1914 года не сходятся в своих описаниях и выводах. Англичане и французы много говорят о нарушении немцами нейтралитета Бельгии.

Немцы пытаются заново написать русскую историю, чтобы снять с своей дипломатии ответственность за мировую войну. Mногиe из читателей книги Эмиля Лудвига "июль 1914 года" пережили бы глубокое разочарование, если бы узнали, что откровения Лудвига построены на полном невежестве в русских делах: Напр. он путает двух братьев Маклаковых, дает фантастическое описание никогда не бывавшего в Царском Селе военного совета, который должен был высказаться в пользу войны или мира. Он изображает русского министра внутренних дел Н. А. Маклакова в виде "блестящего оратора", "барса" и бывшего "лидера либеральной партии". Если верить Лудвигу, то Маклаков буквально принудил Государя подписать приказ о всеобщей мобилизации.

На самом же деле Николай Маклаков был человеком консервативных взглядов, бывшим всею душою против объявления войны.