Книга воздуха и теней

Почему именно к Булстроуду? Паско мерзко расхохотался. Пословица «обжегшись на молоке, дуют на воду» — чушь несусветная, сынок. Лучший объект для одурачивания — человек, жаждущий возместить свою потерю. Бедные ублюдки никогда ничему не учатся. Подталкиваемый расспросами Пола, Паско рассказал, как придумал эти якобы зашифрованные письма (нет ничего более интригующего, чем шифр, джентльмены, если хотите увлечь жертву), включая «обнаружение» необходимой «решетки». Потом, почти причмокивая от удовольствия, он изложил, как организовать поиски спрятанного сокровища. Он входил во множество деталей (не вижу смысла повторять их здесь), и все выглядело убедительно и потрясающе сложно. Агент того, кто затеял аферу, находится в лагере жертвы — обязательное условие. Лучше, когда это девушка, хорошенькая цыпочка. Не повредит, если жертву одолеют сомнения, а девушка разгадает, как привести его к рукописи Шекспира. Эта первая жертва потом продаст рукопись следующей — серьезному клиенту, располагающему куда большими деньгами. Это самое важное, поскольку такой фокус можно проделать, конечно, только с невеждой. Невозможно подделать пьесу Шекспира — любой преподаватель колледжа в Оксфорде уличит вас во лжи. Значит, нужно найти того, у кого денег больше, чем здравого смысла, и обмен должен быть осуществлен тайно: рукопись за наличные деньги, и прости-прощай. В финальном акте девушка исчезает, и деньги остаются у вас. Все очень просто.

Мы записали его рассказ на то маленькое устройство, что я купил раньше. На этом настоял Пол; для надежности он даже приобрел новые батарейки.

Когда Паско закончил, Пол сказал:

— Ну, давайте посмотрим, что вы можете сделать.

После чего вытащил из своего портфеля несколько листов по виду старой бумаги размером ин-фолио, маленькую стеклянную бутылочку коричневых чернил и три гусиных пера. При виде их лицо Паско просияло, как у матери при виде ее малыша. Он вскочил, взял письменные принадлежности и уселся за письменный стол. Тщательно проверил бумагу, держа ее против света настольной лампы, и издал возглас одобрения. Открыл бутылочку с чернилами, понюхал их, попробовал на вкус, потер каплю между пальцами.

— Изумительный материал, — изрек он наконец. — Бумага подлинная, семнадцатого столетия, чернила из жирной сажи и бычьей желчи. Надо полагать, чернила сделаны по подобию тех, что на старых документах?

— Конечно, — ответил Пол.

— Потрясающе! Где вы это достали?

— В библиотеке Ватикана. Распродажа музейных экспонатов с целью покупки более нужных вещей.

Паско усмехнулся.

— Ну, точнее не скажешь.

Без дальнейших разговоров он начал подрезать гусиные перья острым ножом, который ему дал Пол. Пока он этим занимался, Пол достал фотокопию страницы нашей рукописи Брейсгедла. Паско подготовил перья, проверил их на клочке бумаги и принялся за работу. Мы ждали. Пол достал свой требник и забормотал слова молитвы. Обстановка была как в зале для переписки рукописей бенедиктинского монастыря, только без колоколов.

— Вот! — Паско протянул нам страницу. — Что скажете?

Мы посмотрели. Он скопировал первые десять строк рукописи Брейсгедла три раза: первый вариант довольно топорный, второй много лучше и третий — практически один к одному, по крайней мере на мой взгляд.

Пол, похоже, тоже был удовлетворен, потому что начал убирать все вещи, включая только что созданную фальшивую страницу, в свой портфель. Паско проводил чернила и бумагу тоскливым взором.

Я молчал, пока мы не оказались в «мерседесе».

— Может, объяснишь, что это значит?

— Я уже говорил тебе, — ответил он, — что все предприятие — искусное мошенничество.

— Похоже на то. А о какой оплате шла речь вначале?

— У него есть бойфренд, и Паско хочет, чтобы тот ни в чем не нуждался. Вот почему он совершил этот подлог, вот почему он разговаривал с нами. Я сделал так, что его бойфренд получил хороший чек.

— Поощряешь противоестественные акты?

— Вовсе нет. Мистер Паско находится в тюрьме и может совершать только те противоестественные акты, что доступны в одиночестве. Он проявляет похвальное беспокойство о том, чтобы его дружку не пришлось заниматься проституцией, и хочет поддержать его. Помочь ему — проявление милосердия, так я считаю.

— Ты идеальный лицемер, правда?

Пол рассмеялся.

— Далеко, далеко не идеальный, Джейк. Интересная деталь: юноша, которого Паско содержит в роскоши, — тот самый, кто дал показания, позволившие упрятать его под замок после истории с «Гамлетом».

— Откуда тебе это известно?

— Ну, у меня есть контакты. Орден иезуитов — всемирная организация. Я послал человека поговорить с Паско, узнал его историю — строго конфиденциально, конечно, — и еще до вылета связался с ним по телефону.

— И что нам теперь делать?

— То же, что мы делали бы, будь рукопись подлинной, — ответил Пол. — Пройдем по всем следам, найдем сфабрикованную пьесу и отдадим ее плохим парням. Иначе они от тебя и твоих родных не отвяжутся.

— А что будет с плохими парнями? Теми, кто пытал Булстроуда и послал людей, которых я застрелил? Останутся на свободе?