Книга всеобщих заблуждений

«Некоторых других, о которых я говорю, он (дьявол) научил, как делать изображения из воска или глины: когда эти изображения кладутся на огонь, люди, которых они изображают и имена которых на них надписаны, начинают чахнуть и увядают от постоянно мучающей их с этого момента болезни».

Что же касается образа последователей вуду как практикующих запретную в Европе «черную магию», то безусловная «заслуга» в его создании принадлежит ранним колонистам и рабовладельцам, которые для большей пикантности приправляли свои россказни людоедством, зомби и человеческими жертвоприношениями. Именно такие истории в первую очередь разогревали воображение толпы и разжигали аппетит создателей первых кинофильмов и дешевых бульварных романов, внушая им навязчивую идею о вуду как о чем-то ужасном и темном.

Втыкать булавки в людей и созерцать их страдания – идея для христианства отнюдь не чуждая. Некоторые из наиболее зловещих образов распятия времен Контрреформации[126] выписаны столь откровенно, что не оставляют простора для воображения.

Сегодня между вуду и христианством установилось равновесие: обе традиции сосуществуют довольно мирно. Известная гаитянская пословица гласит: «Гаитяне на восемьдесят процентов католики и на сто процентов вуду».

Сколько волхвов пришло поклониться Иисусу?

Где-то от двух до двадцати.

Исторически принято считать, что их было трое, поскольку принесли они три дара; хотя кто сказал, что их было не четверо, – просто один не успел заскочить за подарком, магазины закрылись, и ему ничего не оставалось, как сброситься на пару с тем, кто принес ладан?

В Евангелии от Матфея число волхвов нигде не упоминается. Кроме того, Иисус, если судить по тексту, был не новорожденным младенцем, а подросшим малышом, и жил не в хлеву, а в доме.

Большинство ученых согласны, что волхвы были священниками-астрологами, последователями Заратустры, однако число их варьируется от двух до двадцати. Цифра три установилась как общепринятый стандарт лишь в VI веке.

Тем не менее даже Церковь сегодня пересматривает свою позицию. В феврале 2004-го Синод Англиканской церкви согласовал ревизию «Книги общей молитвы»[127]. Специальный комитет рекомендовал называть волхвов, которые пришли к новорожденному Иисусу с дарами, не «мудрыми мужами» («Three Wise Men» – выражение, употребляемое в «Библии короля Иакова»), а «Magi», поскольку «Magi» является транслитерацией слова, обозначавшего некий чин при персидском дворе, носить который могли как женщины, так и мужчины.

«И хотя вероятность того, что среди пришедших поклониться Иисусу была женщина, невелика, полностью исключить ее невозможно, – подытоживается в докладе. – Само слово “Magi” не сообщает нам ничего о количестве, мудрости или поле волхвов. Пришедшие поклониться Иисусу вовсе не обязательно были мудрыми, и совсем не факт, что мужами».

Откуда родом Санта-Клаус?

В зависимости от вашего возраста, ответов, скорее всего, будет три: с Северного полюса, из Лапландии и из «Кока-колы». Ни один из этих ответов не является правильным: Санта, как и святой Георгий, – турок.

Святой Николай – настоящий Санта – жил и творил чудеса в Юго-Западной Турции, там, где сегодня стоит иссохший от солнца город Кемер. Самые известные из его чудес обычно связывают с детьми. По одной из легенд, святой Николай вернул к жизни трех ребятишек, разрубленных местным трактирщиком и хранившихся в бочке с рассолом.

Его доброта к детям вполне объясняет, почему святой Николай так подходит к образу рождественского святого, но при этом он же является покровителем судей, ростовщиков, воров, купцов, пекарей, мореплавателей и, как ни странно, убийц.

Итальянские моряки выкрали чудотворные, сочащиеся миррой мощи святого Николая в 1087 году. Турки до сих пор требуют их возвращения.

В остальной части Европы добрый и милостивый святой Николай слился с более древними и темными мифологическими образами. Например, в Восточной Германии он известен как Косматый Козел, Мусорщик или Ездок. В Голландии это Занкта Клаус (по-голландски – Sinterklass), которому прислуживают «Черные Питеры».

«Кока-кольный» весельчак Санта существовал задолго до создания Хэддоном Сандбломом всемирно известных рекламных образов 1930-х годов. Его иллюстрации, равно как и рисунки Томаса Наста 1860-х, основывались на стихотворении ньюйоркца Клемента Кларка Мура «Визит святого Николая» (1823) (более известного как «Рождество на пороге»)[128].