Книга встреч

Обвинять Маяковского — дело лёгкое и безопасное. «Он был коммунистом!» Точно, был. «Он был безбожником!» Был и безбожником. «Он требовал сбросить Пушкина с корабля современности!» И тут нечего возразить. «Он — самоубийца!» Ну что ж, пока противоположное мнение не признано официально, приходится признать, что и это правда.

Есть, конечно, такие слова, сказанные другим классиком по другому поводу: «Полюбите нас чёрненькими — беленькими-то то нас всяк полюбит!» Простой и очень православный совет, но у кого хватит сил его исполнить? Да и зачем? Больно он нужен, этот Маяковский!

«— Маяковский вот… Поищем ярче лица — недостаточно поэт красив… — Крикну я вот с этой, с нынешней страницы: — Не листай страницы! Воскреси! Сердце мне вложи! Кровищу — до последних жил. В череп мысль вдолби! Я своё земное не дожил, на земле не долюбил… Что хотите буду делать даром — чистить, мыть, стеречь, мотаться, месть. Я могу служить у вас хотя б швейцаром. Швейцары у вас есть?.. Я любил… Не стоит в старом рыться. Больно? Пусть… Живёшь и болью дорожась. Я зверьё люблю — у вас зверинцы есть? Пустите к зверю в сторожа… Воскреси хотя б за то, что я поэтом ждал тебя, отринув будничную чушь! Воскреси меня хотя б за это! Воскреси — своё дожить хочу!»

Это он к нам обращается.

Вот вы говорите: «Безбожник»… Я не хочу с этим спорить — может быть, только уточнить формулировочку… Может быть, не безбожник, а человек, Бога искавший, но — по разным причинам — не нашедший? Знаменитейшее его богохульство из «Облака в штанах», четыре молодецких выкрика — и все четыре перекрываются одним словом: «Эй вы! Небо! Снимите шляпу! Я иду! — Глухо… Вселенная спит…» Глухо… Не докричаться до Неба молодцу, не растревожить небесный покой… Надо как-то иначе подходить к Богу… А как? Этого он так и не понял. Мы — умные, мы поняли и потому имеем право пинать всех прочих. А он не нашёл пути, заблудился, сбился с дороги, погиб — вот смеху-то!

Воспоминание о Боге, о небесах, о чём-то, когда-то увиденном, когда-то захлестнувшем душу, но давнем, безнадёжно забытом, кочует у Маяковского из стиха в стих, мучительно и неотвязно. Он хочет избавиться от этого воспоминания, хочет заглушить его — но оно настойчиво возвращается. Всякий, знающий стихи Маяковского, без труда найдёт соответствующие строки.

Вы вот напоминаете мне: «Чтобы в мире без Россий, без Латвий, жить единым человечьим общежитьем» (глобалист!) или даже: «Я не твой, снеговая уродина…» (не патриотично!). А я вам скажу: мир «без Россий, без Латвий» — это Россия, ставшая целым миром. По существу, все разговоры о «мировой революции» в русских устах всегда означали: «весь мир перестроим на русский лад» — и ничего иного. И у Маяковского так же. «Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет» — вот именно эту всемирную Россию. Это — лучший патриотизм, патриотизм, признающий, что у родной страны есть не только великое прошлое, но и великое будущее. Патриот, обернувшийся назад, споткнётся на первом шаге, упадёт и больше не встанет. Что мы и наблюдаем сейчас.

А что мы можем противопоставить патриотизму в понимании Маяковского? Помните? «Потомки, словарей проверьте поплавки: из Леты выплывут остатки слов таких, как «проституция», «туберкулёз», «блокада». Для вас, которые здоровы и ловки, поэт вылизывал чахоткины плевки шершавым языком плаката».

Это тоже к нам обращение. Ну и как, уважаемые господа потомки? У вас не горят щёки, когда вы читаете это? А между тем вы только что получили изрядную пощёчину.