Книга встреч

Обуянный такими великими замыслами, Венецианов покупает себе деревеньку в Тульской губернии и начинает потихоньку собирать туда юные крестьянские дарования со всей России. Одновременно он много работает, пишет, рисует: назвался груздем — полезай в кузов, покажи, как может художник обходиться без древнегреческой подсказки, найди русский канон красоты и русскую манеру живописи! В своей работе художник не щадит ни себя, ни своё кровное имущество: известна история, как для того чтобы лучше изобразить гумно, Алексей Гаврилович приказал отпилить на своём собственном гумне целую стену — чтобы обзор был шире, чтобы свет правильно падал и т. д.

Много говорилось о загадках картины «Весна. На пашне». Зоркие художественные критики быстро (через 150 лет) заметили на ней ряд несообразностей: крестьянка, ведущая коней, непропорционально высока, упряжку она ведёт так легко, словно кони бумажные, одета она не как работница в поле, а как невеста на свадьбе, и тому подобное… Многие догадались: это не ошибки, — это художник нарочно так задумал… А почему? А что он имел в виду?

А это Венецианов согласно своему замыслу создавал новую русскую мифологию: здесь не просто крестьянка изображена, здесь сама Весна идёт русским полем, благословляет мужицкий труд и насыщает землю живительной силой…

Вот картина «Жнецы»: мать с сыном на минуту отвлеклись от работы и с тихой радостью рассматривают двух бабочек, доверчиво присевших на ладонь крестьянке. Усталые, обгорелые на солнце и не очень-то красивые лица героев, лёгкие летние сумерки, несжатая рожь на заднем плане, два серпа точно в скобки заключают всю композицию, придают ей, как это говорится, «знаковость», законченность иероглифа, символа. Разгадывайте сами этот символ, — он многозначен и не прямолинеен…

Нельзя сказать, что Венецианов был непризнанным художником. Нет, его любили, его ценили. Пастель «Очищение свёклы», например, была за кругленькую сумму куплена царём и помещена в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца (представите себе: очистка свёклы в бриллиантовой комнате, — но, видимо, Александр I не нашёл тут ничего смешного: шедевр есть шедевр).

И всё-таки создателем новой русской живописи никто Алексея Гавриловича не признал… Увы… Когда, несколько лет спустя, передвижники тоже взбунтовались против Академии, они пошли совсем иной дорогой, напирая не на национальное, а на социальное, не духом народа интересуясь, но его материальным положением… И лишь к началу ХХ века в холстах Архипова, Малявина, гениального Петрова-Водкина стало проглядывать что-то венециановское…

А сам Венецианов, решивший ни много ни мало в одиночку создать целую культуру, не сумел снести этот неподъёмный труд, надорвался, заболел, стал терять интерес к работе…

И взялся за иконопись. Начал писать образа для соседних церквей. «…Как тот счастлив, — говорил он теперь, устав от своих наполеоновских замыслов, — кого не ослепляет едкий свет необузданной суетности, всегда управляемый безумной самостью…»

Писал иконы, с иконами в руках и погиб. Вёз в церковь свои новые образа, да лошадь понесла… Кучер вывалился из саней, Алексей Гаврилович пытался удержать вожжи, запутался в них, тоже упал, не смог отцепиться, — и к храму лошадь подвезла бездыханное тело.

…А жнецы, мать с сыном, смотрят на бабочек — бесконечно усталые, бесконечно счастливые: трудовой день окончен, и бабочки — нежные и светлые, точно души христианские, — подставляют крылья лучам закатного солнца.

* * *

Вот ещё один художник, имевший силы, достаточные для того, чтобы перевернуть мир — не Россию только, целый мир…

24. НАЦИЯ ПРЕД ЛИКОМ БОЖИИМ

За несколько минут до Богоявления

Подлинному богословию, в сущности, не нужны слова. Рублёвская «Троица» помогает познать Бога лучше, чем десятки учёных трактатов. Древнерусская иконопись славна не только исключительной художественной выразительностью, но и поразительным умением наглядно представлять тончайшие духовные истины, для которых и слов-то в человеческом языке не находится. Времена древних иконописцев миновали, но Бог-то никогда из русского искусства не уходил: именно Его светом горят творения наших великих мастеров, в том числе и живописцев. И первой среди таких работ нужно назвать картину Александра Андреевича Иванова «Явление Христа народу».

Странно сказать, но это великое произведение русской православной культуры до сих пор не имеет достойного православного истолкования. И в XIX, и в ХХ веках замечательное полотно рассматривали лишь как раскрашенную иллюстрацию к библейскому тексту, никому не нужную сценку из древней истории.

А подумать только: если бы кто-то взял на себя труд расшифровать поистине загадочный ивановский шедевр, написать к нему «путеводитель», — может быть, история России пошла бы иным путём! (Вот так, ни больше, ни меньше…)