Книга встреч

Курение — это грех в чистом виде, грех, как таковой, незамутнённый никакими благими намерениями, никакими вескими оправданиями, никакой жизненной необходимостью. Если вы хотите понять, что такое грех, рассмотрите попристальней курение.

Всякий куривший (курящий) прекрасно помнит свою первую затяжку. Такое не забывается. Более омерзительное ощущение представить себе трудно. И вот я стою в коридоре общежития, опершись о подоконник (иначе упаду) и затяжку за затяжкой выкуриваю свою первую сигарету, а вокруг столпились друзья-товарищи и только что не аплодируют: цирк приехал! такой-то начал курить! Разве я не знал о вреде курения? Прекрасно знал. Разве мне было приятно, разве я хоть малейшее удовольствие от этой сигареты получал? Нет, и более того: казалось — ещё одна затяжка, и помру. И всё-таки эту затяжку делал. Может быть, я чаял получить какие-то выгоды от курения? Хотел, может быть, выглядеть более мужественным? Да нет же: некурящих наших товарищей никогда никто не считал за хлюпиков.

Итак, подведём итоги: мне было чудовищно противно — это раз; я знал, что курение вредно, — это два; смутно осознавалось, что курение может бить по карману, — это три; я не раз слышал (а вскоре и на собственной шкуре узнал), что такое зависимость от сигареты, когда каждый шаг приходится сверять с пачкой — её наполненностью, — это четыре… Знания, простая житейская логика, даже физиология — всё криком кричало мне: не надо курить!

Я и начал курить.

Как объяснить это? — Стадным инстинктом? — так не было никакого стада, курящих и некурящих вокруг меня было примерно поровну. Любопытством? — но любопытство удовлетворилось первой же затяжкой, и продолжение не требовалось… Нет этому никакого объяснения, кроме одного: грех для нашей падшей души привлекателен сам по себе, без дополнительных оправданий. Когда Ева сорвала запретный плод, она убеждала себя, что делает это потому, что «дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что даёт знание» (Быт. 3, 6), но в сущности её привлекала сама возможность сделать то, чего делать нельзя.

Вся сладость запретного плода — именно в его запретности. Откуда в нас это неистребимое желание переступить черту, эта поперечность, это злорадство над самим собой, над своей душой? Наивный, как дитя, Чернышевский сочинял свою теорию «разумного эгоизма»: дескать, поступай всегда сообразно со своей личной пользой, и общество от этого выиграет. Если бы человек мог! Нет, его неудержимо тянет поступать наперекор себе, во вред себе, в погибель себе. Душа наша не только от рождения христианка, — она и праведница, она всегда видит, где зло и где добро, и всегда даёт нам знать об этом. Мы её слышим — и с удовольствием поступаем наоборот. «Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю». (Рим. 7, 18–19).

…Да, под любой грех можно придумать соответствующее оправдание:

— блуд — это, дескать, врождённый инстинкт к продолжению рода;

— чревоугодие — необходимость поддерживать жизненные силы;

— ложь — «иногда полезно скрыть правду»;

— воровство — «но я же с голоду помру, если не украду»;

— убийство — «но должен же я отомстить этому гаду!»;

и т. д., и т. д., и т. д. Любой грех можно повернуть так, чтобы он не казался грехом. Любой — только не курение. Человек курит просто потому, что этого делать нельзя. Просто потому, что это грех. Удобный в обращении, необременительный, компактный грех.

В самом деле, как часто от серьёзного греха нас удерживает не столько моральное чувство, сколько нежелание «заморачиваться». Ведь влезать в такой грех слишком хлопотно, неудобно, опасно, это ломает привычный уклад жизни… Увы, имеет место такое рассуждение, — Бог и таким образом удерживает нас от греха. Чтобы сорвать запретный плод, надо прежде влезть на дерево, а это трудно, и ленивый не решится; а если и решится, то пока лезет, может передумать…

Надо, следовательно, — что? Надо сделать грех как можно более доступным! Посмотрите вокруг: все усилия современной цивилизации направлены именно на это. Мало разрекламировать грех, надо сделать так, чтобы до него легко было дотянуться. А курение — оно всегда было беспроблемным занятием.