Книга вторая. Покушение на Тесея

Представитель Космофлота Мишель с Вероникой доставили еще ночью выкраденный протокол совещания совета кланов и смогли, не обратив на себя внимания, сразу после посадки пронести его на «Честь-2», были довольны собой, но слабы в ногах от чувства опасности, которой избежали. Они-то понимали, что им, если бы попались с таким документом, на свете не жить!

Навигатор уже трижды передавал запросы с диспетчерской: почему не выходит любимец народа?

— Они снайпера не посадят? — спросила Кора. — Вон туда на крышу?

— Ничего они мне сейчас не сделают.

— Надо дождаться решения Центра! — Милодар увидел, что Густав направляется к выходу.

— Здесь правлю я, — ответил Густав. Потом улыбнулся и уточнил: — Здесь я король, мой милорд.

Интересно, подумала Кора, направляясь за ним. Какого Шекспира он цитирует?

— А ты куда? — взбеленился Милодар. — Тебя же подстрелят!

— Мне с Густавом и приятнее, и безопаснее, — ответила Кора.

— Спасибо, — сказал принц.

Он прижал к переносице дужку очков. Потом накинул плащ — легким и привычным движением царя Тесея. Взял в руку длиннющий футляр с контрафаготом, сунул в другую руку так и не дочитанную книгу воспоминаний первой жены Эйнштейна и вышел на площадку перед пандусом.

В толпе, сразу узнавшей принца, раздались приветственные крики и началось массовое размахивание флажками и портретами госпожи Рагозы, а также основателя клана короля Волкнера Великого. Также послышались крики «Да здравствует свобода!», «Да здравствует демократия!». Они были не так слышны, как возгласы в честь кланов, но в толпе тут же завязались схватки и началась некоторая суматоха, а полиция и войска стали раздвигать толпу, наводя порядок.

Все эти первые минуты Густав стоял на площадке у пандуса, Кора — на полшага сзади. Так хотел Густав. Ему нравилось дразнить соперников.

— Что дальше? — спросила Кора.

— Мы будем играть на опережение.

— Осторожней, Тесей, — сказала Кора.

— Ты их не бойся. Они страшны, только когда чувствуют силу. Сейчас они не уверены в себе.

Кора подумала, что такими устами неплохо бы пить мед.

В толпе образовался довольно широкий коридор. По нему к кораблю приближалась процессия, одетая ритуально и, на взгляд Коры, нелепо. Хотя, пожалуй, если вспомнить, как она бегала в хитоне по горам Аттики, то и она сама покажется кому-нибудь нелепой.

Впереди рядком шли главы трех основных кланов. Два старика в плащах немыслимого фасона вышагивали по бокам дамы Рагозы, наряд которой был прост и темен.

На два шага сзади — остальные высшие чины государства. Кора могла различить среди них некие знакомые лица.

Дама Рагоза вытянула вперед тонкие белые ручки, и широкие рукава плаща съехали к плечам — зрелище было трогательным, почти эллинским: Пенелопа встречает возвратившегося Одиссея и не знает еще, донесли ли ему о ее любовниках.

Микрофоны всех телекомпаний страны покачивались над головами Густава и Рагозы. И потому всем телезрителям были видны их лица. И слышен возглас тетки герцогини:

— Густав, мой мальчик! Ты вернулся в родную Итаку! Как мы ждали тебя!

Дама Рагоза повисла на Густаве, и на его лице появилась весьма вымученная улыбка, замеченная всеми телезрителями.

— Наконец-то ты пришел, чтобы занять причитающийся тебе по праву престол твоих предков.

Раздался грохот салюта — фейерверк раскрылся звездами над полем, от мельтешения флагов кружилась голова. Шум стоял несусветный. Густав с трудом успел уклониться от теткиных объятий. Он передал Коре книгу воспоминаний фрау Эйзенштейн и поочередно пожал расшитые перчатки вождей главных кланов.

— Обратитесь к народу? — спросил один из журналистов, что пробился со стороны.

Журналист показал на деревянную платформу, сооруженную, вероятно, специально ради такого события.

Согласно пункту № 2 протокола о намерениях кланов, все должно решиться после торжественного обеда в тронном зале дворца, под юпитерами камер, когда Пирифой забьет своей дубинкой Густава. Ну что ж, видно, перед смертью Коре придется пострелять… Если успеет.

— Я рад обратиться к народу!

Эта идея всех привела в восторг.

И дала возможность Густаву пройти сквозь толпу знати с минимальными рукопожатиями и объятиями. Кларисса попыталась ущипнуть Кору, и Кора не отказала себе в удовольствии так рубануть ее по кисти, что Кларисса взвыла и схватилась за руку. Она пыталась выкрикнуть какое-то обвинение, но в таком шуме разве разберешь — обвинение это или вопль восторга?

Волоча свой футляр с контрафаготом, Густав пробился к платформе и встал перед букетиком микрофонов и камер, установленных на общей толстой ноге, как на связке розг, которые таскали с собой по Древнему Риму какие-то негодяи.

Густав поднял вверх свободную руку, и народ воодушевился.

Остальные знатные люди постепенно влезали на платформу и выстраивались за его спиной. По крайней мере, с самого начала Густав перехватил инициативу.

Герцогиня Рагоза успела все же шустро нырнуть под руку Густаву и выкрикнуть в микрофон:

— Наш дорогой принц так устал с дороги. Сейчас он, показавшись народу, отправится в свою резиденцию. Завтра — торжественный прием во дворце и парад. Ура! Да здравствует принц!