Книга вторая. Покушение на Тесея

— Пять лет назад, на вечере встречи учеников нашего класса оракул сильно напился. Очень сильно. И у меня с ним вышел спор. Я спросил его, может ли оракул предсказать собственную смерть. И он ответил, что такое предсказание — дело чести каждого достойного оракула. Например, Нострадамус предсказал свою смерть. «А ты?» — спросил я. «А я как оракул сильнее всех!» — «Тогда скажи, когда умрешь?» — спросил я его.

— Молчи! — умолял оракул, но Густав отмел его сильным движением руки.

— У меня был перстень с изумрудом, родовой перстень. Джадсон, как плебей, всегда обожал знаки принадлежности к благородным. Он был пьян, но жаден, как всегда. И он сказал: «Отдашь перстень, скажу!» Я снял перстень и попросил написать дату собственной смерти и подписаться. Много раз после этого он просил меня вернуть записку. Но я понимал, что записка — грозное оружие, и не отдал ее. И убить меня он решил из-за предсказания не столько о моей смерти, сколько собственной смерти.

— Где? Где это предсказание? — летели со всех сторон вопросы.

— Так как меня многократно обыскивали, и дом мой обыскивали, и дачу, и даже охотничий домик, и комнату в московском общежитии, то мне пришлось хранить предсказание оракула в таком месте, где его никто не мог найти. — Тут Густав поднял книжку. — Вот воспоминание первой жены физика Эйнштейна. Это моя настольная книга, я ее всегда таскаю с собой. А в книге есть закладка. Ну кто будет обращать внимание на закладку в моей книге, если ее так просто вынуть?

И Густав открыл книжку и вынул закладку.

Кора знала, что произойдет, и первой прыгнула на помост, чтобы свалить отчаянно бросившегося на Густава оракула.

— Я бы справился, — сказал Густав.

Оракул бился в руках Коры, потом вдруг обмяк и затих.

— Уважаемый глава клана Дормиров, — обратился Густав к старейшине. — Не будете ли вы любезны прочесть предсказание оракула Оливера Джадсона, именующего себя предсказателем?

Старейшина принял листок из руки Густава.

И прочел:

«Я, великий непогрешимый оракул, вечный Будда вечной жизни Амитаюс, предсказываю, что я умру 2 августа… 234 года Галактической эры».

Наступила абсолютная тишина, потому что множество людей на площади шевелили губами, стараясь сообразить, когда же это второе августа наступит.

И потом кто-то крикнул:

— Но это же сегодня!

— Это сегодня!

— Сегодня! Сегодня!.. — ревела толпа.

— Поэтому я и торопился попасть сюда именно второго августа, — сказал Густав.

И тут началось самое страшное.

Кора ничего не успела сделать. И Густав тоже был бессилен — никто не ожидал, что толпа с такой яростью кинется на всесильного, а потому столь ненавистного оракула. Сотни рук тянулись к предсказателю….

Кора пришла в себя на пустой платформе. Над ней склонился Густав.

— Ты жива?

Лавируя среди редких оглушенных и ошарашенных зрителей, к платформе подкатил побитый, обшарпанный, но еще крепкий микробус Космофлота. Мишель помог Густаву внести Кору внутрь. Она уже пришла в себя настолько, что уселась в кресло.

— Что было дальше? — спросила Кора. — На меня кто-то наступил, и я отключилась.

— Они его понесли… — сказала Вероника.

— Куда?!

— Мы можем поехать за толпой, — предложил Мишель.

— Не надо, — сказал Густав. — Я все знаю. Я предвидел заранее.

— Что, ваше высочество? — удивился Мишель.

— Я уверен, что славные граждане моего королевства, собравшись в толпу, исполнят последнее предсказание оракула Оливера Джадсона.

— Ты их не остановил? — вдруг вскрикнула Кора.

— Как я мог это сделать, если сам едва успел отскочить в сторону? И честно говоря, в тот момент меня куда больше беспокоила твоя судьба, чем финал этого подлеца.

— Ты жесток.

— Я не могу позволить себе прощать тех, кто меня убивает.

— И остальных… троих?

— Для остальных есть смягчающие обстоятельства, — усмехнулся Тесей.

Кора уже научилась различать улыбки этих двух царей. Но разговор на этом оборвался, потому что микробус вынужден был остановиться, — на площадку ворвалась гвардейская бригада на бронированных мотоциклах, призванная найти и спасти наследника престола.

Густав высунулся из микробуса и крикнул командиру, чтобы бригада следовала за ним к резиденции.

Так они и ехали по загородному шоссе. Впереди — потрепанный микробус Космофлота, перед ним и за ним гвардейская бригада — на мотоциклах, похожая на преувеличенный почетный эскорт.

Только через несколько километров Кора сообразила.

— Мишель, поворачивай обратно.

— Почему?

— Я хочу вернуться на «Честь-2».

— Почему? Она же не улетает сегодня, — удивился Мишель.

— Жаль, — ответила Кора. — Но мне приятнее будет ночевать на борту «Чести».

— Невозможно, — сказал Мишель. — Экипаж уже в городской гостинице, мы их отправили на машине агентуры ИнтерГпола. Корабль заперт на ключ.

Густав хранил молчание, уставившись в окно. Он угадывал знакомые с детства пейзажи и как бы заново знакомился с аллеями и кущами пальм, разбегающихся от шоссе.

— В какой они гостинице? — спросила Кора.

— В «Сириусе».

— Я тоже переночую там. С ними.