Книга вымышленных существ

Ктесий, врач Артаксеркса Мнемона, в четвертом веке до нашей эры, пользуясь персидскими источниками, составил описание Индии – труд бесценный для тех, кому любопытно узнать, как персы при Артаксерксе Мнемоне представляли себе Индию. В главе 32 он повествует о кино-ликусе – собако-волке, которого Плиний, видимо, и превратил в своего крокотту. Плиний пишет (VIII, 21), что крокотта – это животное, «рожденное от собаки и волка; этот зверь способен своими зубами разгрызать все, что угодно, и проглоченное мгновенно переваривается в его желудке». И далее Плиний описывает другое индийское животное, левкрокотту: «Чрезвычайно проворное животное, величиною с осла, ноги как у оленя-самца, шея, хвост и грудь льва, голова похожа на барсучью, копыта раздвоены, рот до ушей, а вместо зубов одна сплошная кость. Говорят, что это животное умеет подражать человеческому голосу».

Позднейшие ученые словно чувствуют, что Плиниева левкрокотта – это нескладная помесь индийской антилопы и гиены. Всех этих животных Плиний помещает в ландшафт Эфиопии, куда он также пристраивает дикого быка с произвольно движущимися рогами, твердой, как кремень, шкурой и повернутой наоборот шерстью.

Кужата

В мусульманской космологии Кужата – это огромный бык, у которого четыре тысячи глаз, ушей, ноздрей, ртов и ног. Чтобы пройти от одного уха до другого или от одного глаза до другого, требуется не более не менее как пятьсот лет. Кужата стоит на спине рыбы Багамут, на спине быка лежит громадная рубиновая скала, на скале стоит ангел, на ангеле покоится наша Земля. Под рыбой простирается безбрежное море, под морем зияет воздушная бездна, под воздухом находится огонь, а под огнем змея, такая огромная, что, кабы не страх перед Аллахом, она поглотила бы весь мир.

Ламедвовники

Есть на земле – и всегда были – тридцать шесть праведников, назначение коих – оправдывать мир перед Богом. Это ламедвовники. Друг друга они не знают и очень бедны. Если человек вдруг узнает, что он ламедвовник, он тут же умирает, и его место занимает другой, хотя бы и на другом краю земли. Сами о том не ведая, ламедвовники – тайные столпы, поддерживающие наш мир. Не будь их, Бог уничтожил бы род человеческий. Они наши спасители и сами того не знают.

Это мистическое поверье евреев можно найти в произведениях Макса Брода[74]. Отдаленные его корни, возможно, в восемнадцатой главе Книги Бытия, где есть такой стих: «Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу место сие» (18: 26).

Мусульмане видят аналогичный образ в кутбе.

Ламии

По мнению римских и греческих классиков, ламии обитают в Африке. Кверху от пояса у них формы красивой женщины, нижняя же половина – змеиная. Некоторые ученые называли их колдуньями, другие – злобными чудовищами. Они лишены способности говорить, однако умеют издавать мелодичный свист и, завлекая им путников в пустыне, пожирают их. Происхождения они божественного – они потомки одной из многих любовных связей Зевса. Роберт Бёртон в той части своей «Анатомии меланхолии» (1621), где говорится о могуществе любви, пишет:

«Филострат в четвертой книге его „De vitae Apollonii“[75] приводит достопамятный пример этого рода, который я не могу опустить, о некоем Мениппе Ликии, молодом человеке 25 лет, который на пути меж Кенхреями и Коринфом встретил подобное призрачное существо в облике прекрасной молодой женщины; взяв его за руку, она повела его к себе в дом в предместье Коринфа и сказала, что она родом финикиянка и что ежели он с нею будет жить, то „услышит, как она поет и играет, и будет пить такие вина, каких в жизни не пивал, и никто им не помешает; она же верно и преданно будет с ним жить и с ним умрет и обещает ему это верно и преданно“. Молодой человек был философом, жил степенно и скромно и умел сдерживать свои страсти, но перед любовной страстью не устоял; он довольно долго прожил с этой женщиной, к великому своему удовольствию, и наконец женился на ней, и на свадьбу, среди прочих гостей, явился Аполлоний, который по некоторым признакам обнаружил, что эта женщина – змея, ламия, и что все ее имущество, подобно описанному Гомером золоту Тантала, – ничего настоящего, одна мнимость. Когда она увидела, что ее изобличили, то заплакала и попросила Аполлония молчать, но его это не тронуло, и в тот же миг она, серебряная посуда, дом и все, что в нем было, исчезло: „Многие тысячи людей знали об этом происшествии, ибо оно случилось в самом центре Греции“».

Незадолго до смерти Джон Китс под впечатлением этого рассказа Бёртона сочинил пространную поэму «Ламия».

«Laudatores temporis acti»

[76]