Книга X. 1725-1740

В Синод переводчик Суворов доносил из Сегедина от 1 марта и от 17 мая 1736 года, что он, Суворов, по писму епископа сегединского Висариона и с позволения по оному посланника Ланчинского поехал чрез Горватскую землю, где виделся с епископом Симеоном, прежде бывшим его, Суворова, учеником, и оттуда в Сегедин приехал в ноябре месяце, но епископа Висариона не застал, понеже прежде приезду его, Суворова, с асистенциею немецкой команды белградской митрополит взял его нагло без всякого суда за арест и в Корловицком своем дворе запер в тесной комнате, имение же его все освоил и пред народом всюду писмом и словом публиковал его безместным беззаконником и хотевшим быть униатом и тайным с Российским царством и посланником корреспондентом. Помянутое гонение, начатое от митрополита, дело не знающих причины сначала всех удивило, что виделось из-под руки, якобы всюду команды различными мерами, якоже и духовенство римское, ему помогали и в разговорах речми мирволили; но 30 января сего году сегединский капитан, он же и цесарский толмач, римлянин (Румун?) греко-российские веры, пред тремя офицерами сказал, что митрополит обещался быть у них и весь клир, и народ сербский, под цесарскою державою сущий, на унию привесть и для того-де епископ Висарион, что он не есть и униатом быть не хочет, под крутым арестом содержится. Но епархиане его, несмотря на публикации митрополитовы, где надлежит, просительные протестации учинили и в Вену депутатов послали, и собравшися несколько в декабре месяце в ночи внезапно из ареста епископа Висариона освободили и в Сегедин привезли, где он испросил себе у сегединского коменданта караул, под которым в своем доме пребывает; а потом в великий четверток он, епископ Висарион, указом цесарским от Надворного военного совета ареста свобожден и караул от него сведен и оставлен до будущей комиссии, яко под протекцию цесарскую ему прибегшу; а митрополит белградской, впав в болезнь, которую докторы врачевать отреклись, привезен 10 мая в Петровородын. Помянутой же митрополит домогался чрез знатную персону о указе, чтоб сегединской комендант его, Суворова, яко выгнанного из России, волочая взял под арест, но комендант сие учинить, яко с чужестранным человеком и союзной потенции подданным, извинился.

(Москов. архив Мин. иностр. дел)

2) В листе к его императорскому величеству архиепископ и митрополит белоградский Моисей из Вены от 20 февраля 1728 года пишет, что они его императорское величество за протектора признавают, а они ныне, т.е. сербословенский народ, кой есть под властию римского цесаря, великие имеют налоги и несносные и прямые неправды и напасти, под коими скрытое творится насилие вере православной, дабы они были униаты, как Кроации и Транзильвании учинено, о чем многие командующие римляне явно им говорят, и они сами видят, что для того утесняют их, и данные им привилегии уничтоживают, и поущаемы суть от своих духовных, которые весма нашу церковь ненавидят паче жидовской. Просит именем всех, дабы его императорское величество благоволил в вере их православной предложением цесарскому величеству римскому вспомоществование учинить, якоже от самого и предецесоров его дарованные им привилегии гласят, однако таковым благоразумным способом (дабы от них не познано было, якобы они о сем что донесли его императорскому величеству) да бедный народ их в подозрение б коварства не пришел, а наипаче б ко двору папы римского какое за сих заступление быть могло, дабы духовенству заповедано было их не напаствовати ни тайно, ни явно, ни под каким претекстом, коварного насилия им не чинить, ибо они в таком случае сильны, где сами не делают, то больше чрез мирскую власть действуют, и ежели за них заступления не будет, то они пропасть могут. И ныне, по их мнению, изрядный случай быть может на будущем конгрессе империальном о том стараться. В докладе канцлеру невский архимандрит Петр представлял о том же, ссылаясь на письмо, полученное им из отечества, из Сербской земли.

(Москов. архив Мин. иностр. дел)

3) Письмо княгини Аграфены Петровой Волконской к Девьеру: «Государь мой милостивый Антон Мануйлович! Сего время изволила у меня быть Анна Даниловна, и при ней принесли с почты писма, в которых были ваши, токмо писма принесены пакеты оба подпечатаны, что мне очень удивительно, и ваши писма от царевны и отца моего без всякова куверта положены, которые Анна Даниловна изволила взять. В писме отца моего к вам писано о желтом гродетуре и о золотом позументе; я зело жалею, что она ведала о желтом гродетуре, только мне заказать изволила, чтоб я не сказывала, что она читать изволила. Я надеюсь, конечно, ваши писма были запечатаны в куверте, только мой куверт был в чьих-нибудь руках и с вашева куверт снят. В прочем остаюсь вам, государю моему милостивому, со особливым почтением верная слуга. А. В. Сие прошу изодрать».

(Курляндские дела в Московск. архиве Мин. иностр. дел)