Книга XIV. 1766-1772

Австрия готова была делить все со всеми. Не нужно было проницательности Фридриха II, чтоб подметить в молодом императоре Иосифе страшное честолюбие, стремление во что бы то ни стало выдвинуться на первый план, увеличить свое государство, вознаградить потери, понесенные в последние войны. Не будучи ни в чем самостоятелен, Иосиф в своем честолюбии распалялся примером Фридриха II: удача прусского короля, который успел приобрести такое важное значение, не разбирая средств при усилении своего государства, эта удача не давала спать Иосифу. Но трудно сказать, кто был честолюбивее, молодой ли император или старый канцлер князь Кауниц: последний также думал об одном, чтоб Австрия, пользуясь благоприятными обстоятельствами, вознаградила себя за уступки, которые принуждена была сделать при заключении последнего мира, несмотря на блестящее дело канцлера, перемену вековой политической системы Европы, несмотря на союз Австрии с Франциею. Силезия потеряна; молодые государства — Россия и Пруссия — берут явный верх, союз старых государств — Австрии, Франции, Испании — едва ли в состоянии противиться молодым. Но не надобно унывать; надобно дождаться благоприятных обстоятельств и воспользоваться ими для увеличения Австрии, для поднятия ее значения на прежнюю высоту, чтоб не говорили, что время Кауница было время несчастное, бесславное для Австрии, время земельных утрат, потери незабвенной Силезии; быть может, удастся и Силезию возвратить не путем войны, а посредством дипломатических сделок; если же не удастся возвратить Силезию, то можно сделать другие приобретения, равносильные. Что выбрать, что взять? Глаза разбегаются. Поделить Польшу легче всего. Прусский король будет непременно в мутной воде рыбу ловить, но всю не выловит, поделится. А с другой стороны, Турция: последний мир с нею был постыдный; сделаны были Порте важные земельные уступки; надобно воспользоваться благоприятными обстоятельствами, мутною водою, и возвратить потерянное. Так что же, Польша или Турция? Выбор труден; лучше всего и то и другое. А тут прусский король нарочно раздражает эту страсть к чужому добру, выставляя со всех сторон приманки с целию увидать, за что Австрия охотнее всего схватится. На прощальной аудиенции австрийского посланника Нюгента Фридрих указывал на Баварию, которая отлично может округлить Австрию, указывал на Лотарингию и Эльзас, которые в две кампании можно отнять у Франции; указывал на очень удобное для Австрии округление в Италии, и, между прочим, посредством венецианских владений; захват областей у этих одряхлевших республик подразумевался как дело самое естественное. За доброжелательство надобно было заплатить таким же доброжелательством; добрый человек так бескорыстно отдает все Австрии; учтивость требовала и с австрийской стороны предложить что-нибудь доброму человеку. Нюгент говорил Фридриху, что и ему нетрудно округлить свои владения, протянувши линию от прусских границ чрез Грауденц, Торн, Познань до Глогау: «Все, что найдется между этою линиею и морем, будет очень пригодно в. в-ству; а если возьмете еще епископство Вармийское, то округление будет полное». Король не отвечал ни слова и задумался. Нюгент зашел слишком далеко; его предложение было так важно, что не могло быть предметом простого разговора.