Книга XIV. 1766-1772

В июне от русского посланника в Вене кн. Дмитр. Мих. Голицына пришли подробные известия о том, как там смотрели на русские условия. Кауниц говорил Голицыну, что, рассуждая беспристрастно, не может он себе вообразить, чтобы русское министерство по просвещению своему не предвидело затруднения, которого в Вене надлежало ожидать в принятии такого проекта. Этот проект основан на одних для русского императорского двора выгодах. Голицын заметил, что и для венского двора может некоторым образом последовать польза от освобождения Молдавии и Валахии и от их независимости. Кауниц отвечал, что не предвидит от этого никакой пользы для своего двора, который, впрочем, не желает и намерения не имеет что-либо для себя при этом случае приобрести с нарушением чести и верности своих обязательств. Порта никогда не согласится на предосудительный и бесславный для себя мир, она еще может продолжать войну; и венский двор должен употребить надлежащие предосторожности для сохранения благосостояния собственных земель и равновесия европейской политической системы. Возражения против русских мирных условий были развиты Кауницем со всею подробностию в записке, носившей название «Словесный ответ на конфиденциальное изложение русской императрицы о мире с турками и на дальнейшие сообщения, сделанные князю Лобковичу». Надобно, говорилось в записке, прежде всего исследовать: 1) вероятно ли, чтоб Порта могла согласиться на мир, который повлечет за собою ее неизбежную погибель или по крайней мере отсрочит эту погибель только на короткое время? 2) План примирения поэтому может ли ускорить мир или, наоборот, должен удалить его на много лет? 3) Согласен ли он с будущим спокойствием и безопасностию австрийских владений? Их императорские и королевские величества не могут скрыть, что видят величайшие затруднения при его исполнении. Хотят, чтоб Порта уступила все завоеванное у нее Россиею и то, что будет завоевано в настоящую кампанию; предполагают открыть переговоры на основании «кто чем владеет» (uti possidetis), чему небыло примера в истории, разве когда одна из воюющих сторон находилась совершенно без средств и не могла избежать гибели иначе как помирившись во что бы то ни стало. Отдается на собственное рассуждение императрицы вопрос: в таком ли положении находится Порта, или, напротив, она в состоянии сделать еще много кампаний, не претерпевая более существенных потерь, чем те, которые она уже претерпела? Разве Порта может не чувствовать, что независимость татар необходимо поведет к их зависимости от России; что с потерею берегов Черного моря в Европе она потеряет и отдаст России выгоду драгоценную, обладание устьями значительных рек, по которым приходят из отдаленных стран все материалы, необходимые для постройки страшного флота и снабжения армий; что Константинополь чрез это будет постоянно подвергаться опасности голода и истребления; что мир на таком основании даст Русской империи громадное могущество, а империи Оттоманской падение в перспективе более или менее отдаленное, но неизбежное. Что касается Австрии, то независимость татар совершенно несовместима с безопасностию и спокойствием ее владений; то же значение имеет переход Молдавии и Валахии под другое владычество, какое бы ни было. Венгрия будет подвержена татарским нападениям, тем более что татары могут рассчитывать на безнаказанность по местным условиям. Если Молдавия и Валахия перейдут под власть могущественного государя, то они, увеличив его силу, нарушат европейское равновесие. Если же подпадут под власть слабого государя, то не будут служить оплотом против татарских нашествий на австрийскую монархию.