Книга зеркал

Я позвонил на склад, узнал, что месячная аренда обойдется в двадцать долларов, погрузил вещи в фургон, отвез их на склад и вернул фургон в автопрокат. На это ушел весь день. К тому времени, как Бенни приехал на такси из больницы, я заверил его, что все в порядке, и пообещал сходить в магазин за едой.

Лора не дала мне номера телефона подруги, поэтому я не мог сообщить ей, что поездка в Нью-Йорк отменилась. Я решил оставить ей записку в профессорском особняке, на случай если она туда зачем-то заглянет. Ключи от дома Видера мы обычно хранили на комоде, в банке с мелочью. Я собрался уходить, но тут в дверь позвонили.

На крыльце стоял молодой человек, по виду – мой ровесник, высокий, тощий и какой-то взъерошенный. Несмотря на снег и холод, незнакомец был одет только в твидовый пиджак, а шею обвивал красный шарф, на манер французских художников. Молодой человек сунул руки в карманы вельветовых брюк и удивленно уставился на меня.

– Вы к кому? – спросил я, думая, что он ошибся адресом.

Он вздохнул и грустно посмотрел мне в глаза:

– Да так…

– Нет уж, скажите.

– Я Тимоти Сандерс, мне нужна Лора.

Я растерялся, не зная, что делать. Можно было захлопнуть дверь перед его носом. Нет, лучше сначала обругать, а потом захлопнуть дверь. А может быть, пригласить в дом, чем-нибудь отвлечь, вызвать полицию и обвинить его в назойливых домогательствах?

Как ни странно, вместо этого я спокойно сказал:

– Лоры нет дома. Может быть, все-таки зайдешь? Я – Ричард, ее бойфренд.

– Я… – Он осекся, вздохнул, огляделся – на улице смеркалось – и, стряхнув снег с ботинок, вошел в дом и остановился посреди жилой комнаты. – А у вас уютно.

– Хочешь кофе?

– Нет, спасибо. Можно закурить?

– В доме мы не курим. Давай выйдем во двор, я тоже покурю.

Я открыл стеклянную дверь во двор. Сандерс вышел следом за мной, порылся в карманах, вытащил смятую пачку «Лаки страйк» и прикурил сигарету.

– Слушай, Лора мне про тебя все рассказала, – начал я.

– Ну конечно, – вздохнул он.

– Жаловалась, что ты ей проходу не даешь. Я знаю, ты к нам несколько дней назад приходил, когда меня дома не было.

– Неправда, – робко возразил он.

Он так глубоко затягивался сигаретой, что докурил ее до фильтра в четыре-пять затяжек. Руки у него были неестественно бледные, будто восковые, с тонкими длинными пальцами.

– И в Нью-Йорк вы вместе ездили, – добавил я.

Он помотал головой:

– Нет, тут какая-то ошибка. Мы с Лорой в Нью-Йорк ни разу вместе не ездили. Я сам там с прошлого лета не был, с родителями разругался. И вообще, я последние два месяца в Европе провел.

Все это он произнес, глядя мне в глаза, совершенно обыденным тоном – так говорят об очевидных вещах, к примеру о том, что Земля круглая.

Внезапно я проникся уверенностью, что он сказал мне правду, а Лора все это время лгала. Меня замутило, и я торопливо погасил сигарету.

– Ну, я пойду, – сказал он.

– Да, пожалуй, – кивнул я, сообразив, что расспрашивать его дальше – лишь нарываться на унижение.

В дверях он остановился:

– Ох, прости, пожалуйста… Похоже, я что-то не то сболтнул. В общем, наверное, это просто недоразумение, все уладится, вот увидишь.

Я согласно кивнул. Мы попрощались.

Захлопнув за Сандерсом дверь, я вышел во двор, выкурил одну за другой несколько сигарет. Холода я не чувствовал, думал только о Лоре – о том, как она мне врала. Я вспомнил один из первых вечеров, когда мы с ней стали близки… мы сидели на диване, я перебирал ее волосы, восхищаясь их мягкостью и пышностью. Сейчас меня трясло от злости; я пытался сообразить, как отыскать адрес Сары.

Потом, неизвестно откуда, во мне возникла уверенность, что Лора сейчас не у подруги, а в доме Видера, хотя ключей от профессорского особняка она с собой не брала. Я сам взял их с комода и положил в карман перед тем, как явился Тимоти Сандерс. Не знаю почему, но я решил, что если сейчас поеду к Видеру, то застану их с Лорой вместе. Все, абсолютно все было обманом – извращенным, жестоким обманом, придуманным Лорой и профессором неизвестно для чего – наверное, для очередного дурацкого эксперимента.

Наверняка они все это время смеялись надо мной, исследовали, как безмозглую морскую свинку. Может быть, и работа в профессорской библиотеке тоже обман, необходимый для того, чтобы зачем-то удержать меня в доме. Неожиданно все события последних месяцев предстали в совершенно ином свете. И как я сразу не сообразил, что все сказанное Лорой – вранье?! Это и дураку ясно!

Я вызвал такси и отправился к профессору Видеру домой. Метель не прекращалась.

На этом отрывок заканчивался. Я аккуратно сложил страницы, рассыпанные по журнальному столику. Часы на стене показывали 01:46, глубокая ночь. Я читал, не прерываясь, больше двух часов.

Что представляла собой рукопись Ричарда Флинна?

Запоздалое признание? Неужели он – убийца профессора Видера, который каким-то образом обвел полицию вокруг пальца, а теперь решил исповедоваться? В присланной заявке упоминался объем рукописи – 78 тысяч слов. Похоже, после убийства много всего произошло, потому что о самом преступлении говорилось в первых главах.