Книга жалоб. Часть 1

А потом, через полчаса они оказались в зоне грозы, и он сказал: — Тебе надо бы замуж! — а когда она спросила: — За кого? А он ответил: — За кого-нибудь! — и тогда они стали придумывать Лениного будущего мужа, потому что она спросила: Интересно, а как бы он выглядел?

Педжа Лукач предложил, чтобы её будущему мужу было двадцать шесть лет, на что она сказала: слишком молод, и тогда они договорились, что ему должен быть тридцать один год, потому что шесть лет, как утверждают специалисты, идеальная возрастная разница для супругов. Какой тип мужчины? Среднего роста. Худощавый. Шатен. Мускулистый. Глаза голубые. Кто по профессии? Юрист! — предложил Педжа Лукач, на что Лена сказала: — Ты меня недооцениваешь! По-твоему, я не заслуживаю ничего более интересного? Поэт. Вот еще! Не люблю поэтов. Мне нужен комфорт. Хочу, чтобы он прилично зарабатывал. Дипломат? Лена задумалась: — Это уже лучше! — сказала она. — Но в тридцать один год он бы не мог быть послом, а все, кто ниже посла… Как представлю, что мой муж стоит перед чьим-то столом навытяжку, а начальник ему устраивает разнос… Это так унизительно! Как уважать такого мужчину?

«Что такое вся моя жизнь, — думал про себя Педжа Лукач, — как не зона грозы?»

Лена отвергла предложение, чтобы ее будущий муж был артистом (они вечно заняты самолюбованием, как женщины); летчиков вечно нет дома (стюарда они не упоминали), гинекологов, наверное, с души воротит при одной мысли об этом самом. В итоге было решено, что он должен быть архитектором! У архитекторов есть как раз то, что нужно Лене: необычная профессия, искусство без самовлюблённости (ведь это и искусство, и ремесло!), самостоятельность и некоторая власть над другими, которая не является властью ради власти, потому что временна, даётся только на время строительства. Итак, он должен быть архитектором! Надёжный, спокойный, разумный, обстоятельный, но при этом безалаберный, как все художники (может быть, немного чудаковатый?) — одним словом, идеальный мужчина, который может обеспечивать семью, с которым спокойно, надёжно, ну и так далее.

Так они с помощью воображаемого фоторобота создавали мужа для Лены, складывая его из лучших черт всего мужского рода, слепленных в единое целое тайной ревностью Педжи Лукача.

— Чего-то ему всё же не хватает… — сказал он. — Он слишком безупречен, чтобы стать реальным. Потому никак и не оживает…

— Что же делать? — спросила Лена.

УВАЖАЕМЫЕ ПАCCАЖИPЫ, НАШ САМОЛЕТ ПРИБЛИЖАЕТСЯ К БЕЛГРАДСКОМУ АЭPOПОРТУ…

— У него должны быть какие-нибудь недостатки, верно? Ничего особенного, так, по мелочи…

— Например?

— Может, он пьет?

— Разве это недостаток?

— Храпит?

— Меня из пушки не разбудишь!

— Обожает мать?.. Эдипов комплекс?

— Она стара. Умрёт и оставит нас одних.

— Есть ещё кое-что, чего ты о нём еще не знаешь.

— Что? Неужели?..

— Нет-нет, он не голубой. Это так, мелочь…

— Ну, говори же!

— Счастливо женат и имеет детей.

— Э, нет! Я не согласна. Хватит с меня женатых!

— Хорошо! Разведён и имеет детей.

— Это пожалуйста. Я не возражаю, чтобы они его время от времени навещали. А квартира у него есть? Или дом?

— Он занимает один этаж в небольшом домике.

— В каком районе?

— Скажем, Дединье[18].

— Претенциозно.

— Тогда на Kpyнской? Крунская, одиннадцать, высокий первый этаж.

— Это ещё не всё, — сказала Лена. — Как его зовут?

— Какое имя тебе больше всего нравится?

— Вук.

— Хорошо, Вук Радович. Крунская, одиннадцать, высокий первый этаж.

УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ! НАШ САМОЛЕТ СОВЕРШИЛ ПОСАДКУ В БЕЛГРАДСКОМ АЭРОПОРТУ. УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА НЕ ОТСТЕГИВАТЬ РЕМНИ И ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ ДО ПОЛНОЙ ОСТАНОВКИ ДВИГАТЕЛЕЙ. ТЕМПЕРАТУРА В БЕЛГРАДЕ ПЛЮС ВОСЕМНАДЦАТЬ ГРАДУСОВ. НАДЕЕМСЯ, ЧТO ПОЛЕТ БЫЛ ДЛЯ ВАС ПРИЯТНЫМ!

Они вышли из «Боинга», взяли свой багаж, сели в такси и поехали на Крунскую. Педжа Лукач внёс Ленин «Самсонит» в подъезд дома номер одиннадцать. Позвонил в дверь морёного дуба с начищенной латунный ручкой. Открыл мужчина лет тридцати, голубоглазый шатен в купальном халате.

— Вы Вук Радович?

— Слушаю вас?

— Это Лена, ваша будущая супруга!

— Очень приятно, я очень рад! Проходите, пожалуйста!

— Нет-нет, спасибо, я только её проводил, меня ждёт такси…

— Вы даже ничего не выпьете?

— Я в самом деле не могу. Привет!

— Чао! Заходи как-нибудь, мы с Вуком будем рады…

35

Никогда прежде я их не видел.

Они не похожи на людей, которые интересуются книгами. Лица у них незапоминающиеся, одеты аккуратно, ни одной броской детали. Двое серых мужчин в таких же серых дождевиках. Один направляется в глубину лавки, проглядывая мимоходом названия. Второй остается у двери. Я не спрашиваю, что им нужно. Сижу и смотрю сквозь стекло витрины. Первый возвращается от стеллажей и подходит ко мне сзади:

— У вас случайно нет «Абсурда власти»?

Свихнуться можно — в последние дни ничего другого не спрашивают! Как будто я продаю не книги, а скандалы!

— Вот же, у вас под рукой, — говорю.

Подошел и второй дождевик.

— А еще экземпляры есть?

— На складе, наверное, найдутся, — ответил я.

— Сколько?

— Чего сколько?

— Сколько ещё есть экземпляров?

— Я посмотрю.