Книга Жанны

В холле я принялась ходить взад-вперед, зло толкая впереди себя тяжелую парчовую юбку, прикусив нижнюю губу и изо всех сил стараясь, чтобы находившиеся там солдаты и Свободные граждане не заметили, что творилось у меня на душе. Красивые фрески расплывались у меня перед глазами, я слышала тихие голоса солдат, но не понимала ни слова из того, что они говорили, все во мне кипело от гнева, и слова возмущения готовы были вырваться наружу. Эти люди из Старой Партии не дают Лхарру покоя: сначала рабы, теперь это ограничение для женщин.

— Ларга! — По тону Ороарка я поняла, что он уже не первый раз обращается ко мне.

Я остановилась и взглянула на него. Ороарк покраснел и стал переминаться с ноги на ногу.

— Не нужно расстраиваться, Ларга. В этом нет ничего постыдного. Вы женщина.

Я подавила кипевший во мне гнев. Ороарк очень молод и не представляет себе, что можно жить по-другому.

— Не в этом дело, Томми! Эти ограничения — вот в чем проблема! Нельзя говорить, нельзя думать, нельзя двигаться, нельзя носить эти одежды, да еще они хотят не разрешить женщинам читать! Все это просто приводит в бешенство; Но лорд Карн был прав. Я больше ни минуты не смогла бы просидеть молча.

Ороарк озадаченно посмотрел на меня, между его карими грустными глазами появилась глубокая морщинка.

— Ты не понимаешь меня, Томми?

— Отчасти. Ну, не совсем. Нет.

Дверь палаты заседаний открылась, и в холл стали медленно выходить лорды и Свободные граждане. Лорд Карн вышел среди последних. На ходу он о чем-то разговаривал с Дювалем и Председателем Ридом. Пауль IV Друма перебросился с ними несколькими словами, а затем отошел от них. Все трое на несколько минут остановились в дверях, тихо поговорили, потом расстались, и каждый пошел своей дорогой.

Лорд Карн прислонился к стене у самой двери, стараясь расслабить напряженные мышцы и немного успокоиться. Несколько минут он стоял так, испытывая мое терпение и наблюдая за мной, потом наконец подошел, чтобы ответить на не высказанный, но мучивший меня вопрос.

— Расслабься. Мы потерпели поражение, — на мгновение он отвернулся, чтобы поприветствовать нескольких проходивших мимо нас мужчин, потом продолжил: — В конце концов, обычай, да и личные желания предполагают ношение скромной одежды.

— Чьи желания?

— Мои. Любого мужа.

— Вы не очень-то прогрессивны сейчас в своих суждениях.

— Иногда быть прогрессивным означает просто не отступать назад. Это был как раз тот случай. Обсуждение этого предложения откладывалось уже четыре заседания подряд, то есть больше года. Раньше или позже, оно все равно бы прошло.

— Не открывать шею больше чем на дюйм! У меня нет слов, чтобы описать глупость и слепоту мужчин, а я думала, что вы не такой, как все!

— Говорите тише, — предупредил лорд Карн, но в голосе его слышался смех.

Это еще больше разозлило меня, хотя я постаралась все же говорить тише.

— Докажите, что вы действительно боретесь за реформы, мой лорд. Освободите меня. Позвольте мне быть самой собой.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Если бы я была мужчиной, вы бы не отнеслись так к моим словам.

— Если бы вы были какой-нибудь другой женщиной, я, возможно, прислушался бы к ним. Но вы вполне способны отрезать волосы, носить короткие юбки до колен, свободно вступать в разговор с любым мужчиной, который интересует вас, и выступать в защиту рабов. Нет, я не могу позволить вам загубить реформу. Она и так сейчас находится в большой опасности. А вам не хватает терпения постепенно двигаться вперед. Давайте пойдем домой и вновь возьмемся за работу.

В сопровождении Ороарка, шедшего впереди нас, и пятерых солдат по бокам и сзади мы быстро вернулись к лифту, который доставил нас на поверхность, прямо к стартовой площадке.

13

Итак, следующее заседание Совета состоится только весной. Два снежных месяца были лишь самым началом зимы. Теперь же зима обрушилась на нас со всей своей силой. Было даже страшно подумать о том, чтобы полететь куда-нибудь на флиттере. Мороз, снег и ветер сделали такое путешествие просто невозможным. Мысль о необходимости провести целых три месяца в замке привела меня в ужас, однако, когда я взялась за работу, мое будущее перестало казаться мне таким уж мрачным.

Да и слова Карна заставили меня кое о чем задуматься: терпение, постепенное движение вперед. Он прав. Большие перемены могли бы погубить реформу. Я решила доказать ему, что смогу быть терпеливой. Я обязательно исправлю допущенные мною серьезные ошибки, сколько бы лет мне на это ни потребовалось.

Ход моих мыслей был прерван шумом, донесшимся из покоев Лхарра. Дверь его комнаты распахнулась, и в коридор выкатился большой пушистый пыльный шарик, а за ним выскочил все еще визжавший от возбуждения Джемми. На ходу он сгреб ногой кучку светло-серого пуха и только потом заметил, где он находится.

— Тетя Жанна, смотрите, что дал мне дядя Карн! — он протянул мне пушистый предмет.