Книга Жизни

Я положила Книгу Жизни на стол. Члены Конгрегации сгрудились вокруг меня. Стоило мне дотронуться до защелок, как они мгновенно открылись. Послышались шептания и вздохи. В воздухе появились призрачные следы. Их оставляли души существ, связанных с листами манускрипта.

– Всякая магия на Изола-делла-Стелла запрещена! – чуть ли не взвизгнул струхнувший Доменико. – Герберт, объясни ей!

– Успокойся, Доменико. Если бы я занималась магией, ты бы это знал, – ответила я.

Бледный Доменико смотрел, как призраки становятся все различимее, превращаясь в удлиненные человеческие фигуры с темными, пустыми глазами.

Я открыла книгу. Все вытянули шеи и наклонились, чтобы получше рассмотреть древний манускрипт.

– Там ничего нет, – произнес разъяренный Герберт. – Только пустые страницы. Что ты сделала с нашей книгой начал?

– Книга… как-то странно пахнет, – наморщил нос Доменико. – Похоже на мертвых животных.

– Нет, это запах мертвецов. – Я нарочно перелистала страницы, чтобы запах усилился. – Демонов. Вампиров. Ведьм. Они все здесь.

– Вы хотите сказать… – начала и осеклась бледная Татьяна.

– Да, – кивнула я. – Пергамент сделан из кожи наших предков. И не только он. Листы сшиты не нитками, а волосами.

– Но где текст? – почти закричал Герберт. – Книга Жизни должна содержать ключ ко множеству тайн. Это наш священный текст. История вампиров.

– Вот ваш священный текст.

Я закатала рукава. Буквы и символы струились у меня под кожей, появляясь, словно пузырьки воздуха на поверхности пруда, чтобы тут же исчезнуть. Я не представляла, как выглядят сейчас мои глаза, но подозревала, что буквы мелькают и там. Сату попятилась от меня.

– Ты заколдовала книгу! – зарычал Герберт.

– Книга Жизни была заколдована задолго до меня. Я всего лишь открыла ее.

– И она выбрала вас, – сказал Осаму, дотрагиваясь до букв на моей руке.

Вокруг места, где его палец касался моей кожи, собралась стайка букв, чтобы тут же умчаться в разные стороны.

– Но почему книга выбрала Диану Бишоп? – спросил Доменико.

– Потому что я – прядильщица, создательница заклинаний. Нас осталось совсем мало.

Я вновь посмотрела на Сату. Губы финской ведьмы были плотно сжаты. Глаза умоляли не выдавать ее.

– Мы обладали слишком большой созидательной силой, и потому другие ведьмы нас убивали.

– Сила, дающая тебе возможность создавать новые заклинания, даровала тебе и способность создать новую жизнь, – сказала взволнованная Агата.

– Это особое благословение богини, которое она дарует прядильщицам, – ответила я. – Но прядильщики есть и среди мужчин. Мой отец был прядильщиком.

– Такое просто невозможно! – зарычал Доменико. – Вероломство этой ведьмы еще значительнее, чем мы думали. Я никогда не слышал ни о каких прядильщиках. Мало того что бешенство крови – это древнее проклятие – видоизменилось в еще более опасную сторону. Что же касается детей, рожденных ведьмами от вампиров, мы не можем позволить этому злу пустить корни. Иначе мы получим чудовищ, лишенных разума и не поддающихся контролю.

– Здесь, Доменико, я должна вам возразить, – сказала Дженет.

– На каком основании? – нетерпеливо спросил он.

– На таком, что я потомок дочери вампира и ведьмы, однако никто не считает меня чудовищем или злодейкой.

Впервые с момента моего появление в зале внимание переместилось на другую участницу.

– Моя бабушка была дочерью прядильщицы и вампира. – Серые глаза Дженет устремились на меня. – В шотландских высокогорьях его все звали Никки-Бен.

– Бенжамен, – выдохнула я.

– Он самый, – кивнула Дженет. – Молодым ведьмам велели быть осторожными в безлунные ночи, чтобы Никки-Бен не поймал их. Но Изобель Гоуди, моя прабабушка, не послушалась. Между ней и вампиром возникла безумная любовь. Легенды утверждают, что он кусал ее за плечо. Потом Никки-Бен исчез и даже не подозревал, что оставил Изобель беременной его дочерью. Меня назвали в честь бабушки.

Я посмотрела на руки. Там, на манер магической бегущей строки, буквы составились в слова: «ДЖЕНЕТ ГОУДИ, ДОЧЬ ИЗОБЕЛЬ ГОУДИ И БЕНЖАМЕНА ФОКСА». Бабушка Дженет была одной из Светлорожденных.

– А когда родилась ваша бабушка?

Рассказ о жизни Светлорожденной мог бы обрисовать будущее моих детей.

– В тысяча шестьсот шестьдесят втором году, – ответила Джанет. – А умерла бабуля Дженет в тысяча девятьсот двенадцатом – храни Господь ее душу! – в возрасте двухсот пятидесяти лет. Красоту свою она сохраняла до последнего дня, но, в отличие от меня, бабуля Дженет в большей степени была вампиршей, нежели ведьмой. Она гордилась тем, что положила начало легендам о банши. Не стану скрывать: немало мужчин она заманила в свою постель, чтобы сломать и погубить. Видеть бабулю Дженет в гневе – страшнее зрелища не придумаешь.

– В таком случае вам… – Теперь уже я таращила глаза на Джанет.

– В будущем году исполнится сто семьдесят, – ответила она.

Дженет прошептала несколько слов, и ее седые волосы превратились в темные, почти черные. Еще одно заклинание сделало ее кожу жемчужно-белой и сияющей.

Сейчас Дженет Гоуди выглядела не более чем на тридцать. Мое изображение заработало, представляя дальнейшую жизнь Филиппа и Ребекки.