Книга жизни

Книга посвящена очень богатой и сложной истории эстетической мысли трех соседних народов (домарксовый период). На первый взгляд автор с хронологической последовательностью освещает все основные явления, привлекает к анализу всех выдающихся творцов эстетической мысли закавказских народов. В действительности, при более близком знакомстве пропорции материала, характер анализа вызывают серьезные возражения. Автор, взявшийся за подобную обобщающую работу, призван и обязан объективно и беспристрастно, с верных методологических позиций относиться к предмету исследования, обладать достаточной компетентностью в знании предмета и соответствующим научным опытом. Мы уж не говорим о том, что пишущему об истории эстетической мысли того или иного народа не мешало бы знать его язык: можно ли убедительно говорить о красоте художественной литературы, изобразительных средств, анализировать общественную мысль с эстетической точки зрения на основании переводных текстов?

Дочитав до конца книгу, посвященную эстетическим воззрениям закавказских народов, приходишь к выводу, что автор весьма слабо знаком с историей азербайджанской общественной мысли или же намеренно смещает акценты, и искажает историческую истину.

Сначала анализируется эстетическая мысль Армении и Грузии, а потом, в качестве как бы приложения приводятся данные об азербайджанской культуре. Если автор ощущал себя компетентным только в материале, касающемся Армении и Грузии, он мог ограничиться именно этим материалом: какая необходимость была в искусственном пристегивании мало знакомого ему материала, чтобы достичь ложно понятой "полноты"?

Передержек и ошибок в книге предостаточно.

1) Под эгидой армянской и грузинской эстетической мысли, с одной стороны, и азербайджанской эстетической мысли - с другой противопоставляются друг другу христианский мир и мир ислама, и проводятся грубые сравнения. Так, утверждается, что христианство способствовало тому, что в Армении и Грузии исстари существовало высокоразвитое театральное искусство, в Азербайджане же до XIX века у нас не было понятия о театре, хотя, дескать, была возможность поучиться у соседей, взять за образец их искусство (9) (стр. 286). Непонятно, о каком театре идет речь: если речь идет о профессиональном театре, то первые пьесы у наших соседних народов появились в прошлом веке. Если же речь идет вообще о зрелищном искусстве, о его народных истоках, о площадных действах, то в Азербайджане подобный театр имеет тысячелетнюю историю. Достаточно вспомнить календарные и обрядные празднества, дервишские и атлетические игрища, площадные представления, мистерии, театр теней, словесные состязания в сочинении небылиц - гаравелли, вечера дастанов, меджлисы ашугов и т. д. Хотя Апресян не приемлет и очевидный приоритет азербайджанцев в ашугском искусстве, которое переняли и наши соседи, ему невдомек, если это не преднамеренность, что искусство гусанов в Армении, и масонов в Грузии - производное от древнего искусства озанов, бесспорно тюркско-азербайджанского по своему происхождению. Не случайно он не упоминает о большой эстетической магии этого искусства, побуждавшей сотни армянских и грузинских ашугов творить и исполнять также на азербайджанском языке. Однако замалчивание истины не упраздняет ее: азербайджанское ашугское искусство продолжает жить и развиваться, и невозможно отрицать зрелищное, театральное начало в нем.

2). Автор ведет отсчет истории эстетической мысли армянского и грузинского народов с глубокой древности, историю же азербайджанской эстетической мысли передвигает к возможно позднейшим временам, попутно высказывая ряд "оригинальных суждений" о возникновении азербайджанского народа, о том, что этот народ "сложился" в IX веке или вышел на арену в более поздние времена. Будто бы в Кавказской Албании, в Манне и Мидии жили не азербайджанцы, а иной куда-то вдруг канувший этнос, который успел, правда, создать эти государства и культуру. По мнению Апресяна, "нельзя забывать также о том, что к IX-X векам относится распространение и усиление в Азербайджане исламской религии. А ведь для возрождения в любой стране, как думается нам, характерно не усиление, а, напротив, заметное ослабление власти церкви, влияния религии" (стр. 87).

Итак, картина ясная. Нагромождение ошибочных суждений в одном абзаце (об этногенезе народа, отсутствии в его истории "античного периода", о распространении в Азербайджане ислама и пр.) автору понадобилось для того, чтобы поставить под сомнение вопрос о Ренессансе в Азербайджане! Оставим пока в стороне вопрос о том, в какой степени правомерно связывать Ренессанс с процессами усиления или уменьшения влияния религии. Вместе с тем, если говорить о XI-XV веках, эпохе Ренессанса в Азербайджане, то она приходится на период, когда исламская религия при всех перипетиях стала терять наступательность. Халифат на долгие годы пал под влияние тюркских династий и, хотя формально сохранялся статус религиозных ритуалов, исламские адепты понимали свою зависимость от тюркоязычных правителей...