Читаем Книга жизни.Ежедневные медитации с Кришнамурти полностью

 Так, когда вы говорите: "Я знаю, что я зависим", вы действительно осознаете это, или перед нами просто устное утверждение? Вы осознаете это с той же самой уверенностью, с которой видите кобру? Когда вы видите змею и знаете, что это кобра, за этим следует непосредственное, не преднамеренное действие; а когда вы говорите: "Я знаю, что зависим", имеют ли ваши слова то же самое жизненное значение, как и восприятие кобры? Или это просто поверхностное подтверждение факта, а не осознание факта? Когда я осознаю тот факт, что я зависим, за этим следует немедленное действие. Я не должен предпринимать усилий, чтобы освободиться от зависимости. Сам факт, что я чем-то обусловлен, и осознание этого факта, немедленно приносят разъяснение. Трудность состоит в непонимании этого в смысле понимания всех скрытых значений, видении, что любая мысль, какой бы тонкой, хитрой, искушенной или философской она ни была, обусловлена.

Бремя бессознательного

 Внутри подсознания есть огромный вес прошлого, подталкивающий вас в некотором направлении...

 Тогда возникает вопрос, как человек может от всего этого избавиться? Как очистить подсознание от прошлого? Аналитики думают, бессознательное можно частично или даже полностью очистить благодаря анализу - через расследование, исследование, признание, интерпретацию снов и так далее - так, чтобы вы, по крайней мере, стали "нормальным" человеком, способным приспособиться к существующей окружающей ситуации. Но в анализе всегда есть тот, кто анализирует, и тот, кого анализируют, наблюдатель, интерпретирующий наблюдаемую вещь, где царит дуальность, источник конфликта.

 Так я вижу, что простой анализ бессознательного никуда не приведет. Он может помочь мне быть немного меньшим невротиком, стать немного добрее по отношению к жене, соседу или нечто в таком же духе, такое же поверхностное; но это совсем не то, о чем мы говорим. Я вижу, что процесс анализа, включающий в себя время, интерпретацию, движение мысли, как и наблюдателя, анализирующего наблюдаемую вещь, не может освободить подсознание; поэтому я полностью отклоняю аналитический процесс. В то мгновение, когда я воспринимаю тот факт, что анализ ни при каких обстоятельствах не может снять бремя бессознательного, я отказываюсь от анализа. Я больше не анализирую. Так что же произошло? Поскольку нет больше того, кто анализирует, отдельно от предмета анализа, то он сам и есть этот предмет. Он - не существует отдельно от него. Тогда человек обнаруживает, что подсознание имеет очень небольшое значение.

Интервал между мыслями

 Теперь я говорю, что сознание определенно может быть свободным от всякой зависимости - я не хочу сказать, что вы должны принять мое утверждение и согласиться с моим авторитетом. Если вы принимаете чей-то авторитет, то никогда не сможете ничего для себя открыть, произойдет просто еще одна замена одного на другое, и она не будет иметь никакого значения...

 Понимание целостного процесса зависимости не придет к вам через анализ или самоанализ, потому что в тот самый момент, когда у вас есть тот, кто анализирует, то этот самый анализатор - исходная предпосылка, и поэтому его анализ не имеет никакого значения...

 Как же сознание может быть свободным? Чтобы быть свободным, оно не должно просто видеть и понимать свое колебание, напоминающее маятник, между прошлым и будущим, но также осознавать интервал между мыслями...

 Если очень внимательно посмотрите, то увидите, что, хотя реакция, движение мысли, кажется настолько быстрым, между мыслями есть промежутки, интервалы. Между двумя мыслями есть период тишины, которая не связана с процессом мышления. Если вы понаблюдаете, то увидите этот период затишья, интервал, он не имеет времени; и открытие для себя этого интервала, полное преодоление этого интервала освобождает вас от зависимости и обусловленности; или, скорее, оно не освобождает ваше "Я", но есть освобождение от зависимости... Только тогда, когда сознание не ведет непрерывную мысль, когда оно неподвижно замерло, причем не намеренно, без всяких причин - только тогда может наступить свобода от исходных предпосылок, фона.

Посмотрите, как формируются привычки

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука