Книги Бахмана

— У тебя даже нет подруг. — Грейс тяжело дышала. — Зачем ты вообще живешь?!

Ирма издала пронзительный вопль.

— Я высказалась. — Грейс повернулась ко мне.

— Хорошо. Приступай.

Грейс размахнулась, но Ирма с криком рухнула на колени:

— Не б-бей меня. Пожалуйста, больше не бей! Не бей меня…

— Говори, что извиняешься.

— Я не могу. — Сквозь рыдания. — Разве ты не видишь, что не могу?

— Можешь. Лучше извинись.

На мгновение повисла тишина, нарушаемая только жужжанием часов. Потом Ирма подняла голову, рука Грейс тут же опустилась, оставив красную отметину на щеке Ирмы. Словно грохнул выстрел из мелкокалиберного пистолета.

Ирма упала на одну руку, кудряшки свалились на лицо. Она шумно вздохнула:

— Хорошо! Хорошо! Я извиняюсь!

Грейс отступила на шаг, ее рот приоткрылся, дышала она часто-часто. Она подняла руки, откинула волосы со щек. Ирма смотрела на нее снизу вверх. Вновь поднялась на колени. Я даже подумал, что она начнет молиться. Но она еще громче зарыдала.

Грейс посмотрела на класс, на меня. Ее полные груди так и рвались из облегающего их свитера.

— Моя мать трахается, и я ее люблю.

В задних рядах захлопали, то ли Майк Гейвин, то ли Нэнси Каскин. А потом захлопали все, кроме Теда Джонса и Сюзан Брукс. Сюзан просто не могла хлопать. Она с восхищением смотрела на Грейс Станнер.

Ирма все еще стояла на коленях, закрыв лицо руками. Когда аплодисменты смолкли (я смотрел на Сандру Кросс: ее ладоши едва соприкасались), я повернулся к ней:

— Поднимайся, Ирма.

Она вытаращилась на меня, вся в слезах, ничего не понимая, словно происходило все это не наяву, а во сне, да еще не с ней.

— Оставь ее в покое. — Тед чеканил каждое слово.

— Заткнись, — осадил его Хэрмон Джексон. — Чарли все делает правильно.

Тед повернулся к нему. Но Хэрмон не отвел глаз, как мог бы в другое время, в другом месте. Они оба входили в совет учащихся, где Тед, естественно, играл первую скрипку.

— Поднимайся, Ирма, — мягко повторил я.

— Ты собираешься застрелить меня? — прошептала она.

— Ты же сказала, что извиняешься.

— Она заставила меня это сказать.

— Но я уверен, что ты действительно извиняешься.

Ирма тупо смотрела на меня из-под этих идиотских кудряшек.

— Мне всегда приходится извиняться. Вот почему мне так трудно э-это сказать.

— Ты ее прощаешь? — спросил я Грейс.

— Что? — Грейс словно не понимала, о чем речь. — А. Да. Конечно. — Она направилась к своему месту, села, уставилась на свои руки.

— Ирма! — обратился я ко второй девушке.

— Что? — Она смотрела на меня, как побитая собака, жалкая, несчастная.

— Может, ты хочешь нам что-то сказать?

— Не знаю.

Она медленно выпрямилась. Руки болтались как плети, словно она не знала, что с ними делать, для чего они предназначены.

— Я думаю, хочешь.

— Если облегчишь душу, сразу станет легче, — поддакнула Танис Гэннон. — По себе знаю.

— Ради Бога, оставьте ее в покое, — бросил с заднего ряда Дик Кин.

— Я не хочу, чтобы меня оставляли в покое, — внезапно вырвалось у Ирмы. — Я скажу. — Она отбросила волосы со лба, найдя применение рукам. — Я некрасивая. Меня никто не любит. Я никогда не ходила на свидание. Все, что она говорила, правда. Вот. — Слова вылетали так быстро, что кривили ей лицо, словно она принимала горькое лекарство.

— А ты следи за собой, — ответила ей Танис. Смутилась, но потом решительно продолжила: — Сама знаешь, мойся почаще, брей ноги и… э… подмышки. Старайся нравиться. Я тоже не красавица, но не сижу дома по уик-эндам. И тебе это по силам.

— Я не знаю как!

Некоторые из парней потупились, а вот девчонки, те просто подались вперед. Теперь они все сочувствовали Ирме. О второй половине человечества они просто забыли.

— Ну… — начала Танис. Замолчала, качнула головой. — Иди сюда, тут и поговорим.

Смешок Пэта Фицджеральда.

— Профессиональные секреты?

— Вот именно.

— Хороша профессия, — ввернул Корки Геролд, вызвав смех.

Ирма Бейтс прошла в задние ряды, где Танис, Энн Ласки и Сюзан Брукс начали ей что-то втолковывать. Сильвия Рейган шепталась с Грейс, а глазки Свина перебегали с одной на другую. Тед Джонс хмурился, уставившись в никуда. Джордж Йенник что-то вырезал на столе и курил: прямо-таки плотник за работой. А большинство смотрели в окна, где копы регулировали движение автомобилей и, собравшись группками, обсуждали сложившуюся ситуацию. Я без труда разглядел Дона Грейса, старину Тома Денвера и Джерри Кессерлинга, новоиспеченного транспортного регулировщика.

Неожиданно громко зазвенел звонок, в очередной раз заставив нас всех подпрыгнуть. Подпрыгнули и копы на лужайке. Двое выхватили револьверы.

— Перемена, — возвестил Хэрмон.

Я взглянул на настенные часы. 9:50. А в 9:05 я сидел у окна и смотрел на бельчонка. Но теперь бельчонок ушел, ушел старина Том Денвер, а миссис Андервуд ушла насовсем. Я хорошенько подумал и решил, что я тоже ушел.

Глава 21