Книги Яакововы

"Из одного закона в Торе Мишна вывела дюжину, а Гемара – пять дюжин законов³⁹; ну а в последую­щих комментариях законов этих столько – сколько зерен песка. Так скажите же, как нам жить? – драматично бросал он, что даже прохожие останавливались.

Шиля, которого торговля волновала не слишком, зато которому гораздо сильнее была интересна компания разговорившихся мужчин, соглашался с ним с печалью, угощая собравшихся трубкой: "Вскоре ни­чего уже не будет кошерного".

"Сложно следить за предписаниями, когда ты голоден", - соглашались с ним и вздыхали. Это взды­хание тоже было частью разговора. Многие приходящие были простыми торговцами, но иногда прихо­дили учителя из ешивы и прибавляли что-то от себя в этот ежедневные рыночные сетования. А потом приходила очередь на панские порядки, на враждебность селян, которая была способна отравить жизнь, на цены на муку, на погоду, на сорванный наводнением мост и сгнившие от сырости плоды на деревьях.

Так и я с детского возраста напитывался той вечной претензией к сотворению. Что-то не так, нас окружает какая-то фальшь. Во всем том, чему нас учили, что-то должно было быть упущено, про что не было сказано. Наверняка перед нами утаили какие-то факты, и потому-то мы не можем сложить мир в единое целое. Должна существовать некая тайна, которая все объясняет.

Со времен молодости моего отца все так говорили, а имя Шабтая Цви появлялось часто, причем, высказываемое вовсе даже не шепотом, но совершенно открыто. В моих детских ушах звучало оно словно галоп спешащих на помощь всадников. Только сегодня имя это будет лучше громко не произносить.

 

Моя молодость

 

С самого начала я хоте изучать писания, как многие мальчики моего возраста, но, будучи единст­венным ребенком, я был слишком привязан к матери и отцу. Только лишь, когда мне исполнилось шест­надцать лет, понял я, что желаю служить какому-нибудь доброму делу, и что я из тех, которым никогда не хватает то, что имеется, и всегда они желают чего-нибудь иного.