Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

Я не слишком любопытен, если дело касается моих друзей или любовниц. Я ведь юрист; большую часть времени я копаюсь в чужом грязном белье, и этого для меня более чем достаточно. Когда я выхожу из конторы, мне приятно принимать людей такими, какими они хотят казаться. Я ничего не выясняю, ничего не вскрываю.

И с Жаклин я не стал изменять своим правилам. Я хотел быть рядом с ней, что бы ни пряталось в ее прошлом Она обладала великолепным темпераментом, остроумием, решительностью. Никогда я не встречал столь очаровательной женщины. И не мое дело, как она жила с Беном, каков был их брак, и так далее. Это ушло в прошлое, я же хотел радоваться жизни сегодня. Пускай прошлое умрет своей смертью. Я даже был готов поверить, что она перенесла страдания, а и помогу ей забыть о них.

Конечно, в ее рассказах встречались темные места Будучи юристом, я привык замечать сфабрикованную ложь, и, как ни пытался я отбросить это ощущение, я понимал: Жаклин не вполне откровенна. Но я знал, что секреты есть у каждого, так пусть же и у нее останутся свои тайны.

Только однажды я поймал ее на деталях. Она говорила о смерти Бена, и в ее словах проскользнуло: он получил по заслугам. Я спросил, о чем она. Жаклин улыбнулась улыбкой Джоконды и сказала: ей кажется, что между мужчинами и женщинами нарушилось равновесие, и оно должно быть восстановлено. Я пропустил это мимо ушей. К тому времени я уже был безумно увлечен и мог принять любые ее утверждения.

Понимаете, она была так прекрасна! Ничего стереотипного: не юная, не невинная; ее черты не были бессмысленно правильными, как любят рекламщики и фотографы. Лицо Жаклин было лицом женщины за тридцать, которая часто плакала и смеялась, и это оставило свои отметки. Но она могла тончайшим образом преображаться, и лицо ее менялось, как небо. Вначале я думал, что это фокусы с гримом. Но мы часто спали вместе, я видел ее утром, когда глаза у нее были сонными, и вечером, когда они тяжелели от усталости. Вскоре я понял, что там лишь плоть и кровь, а преображение идет изнутри — это фокусы воли.

И знаете, все это заставило меня еще больше влюбиться в нее.

Потом, однажды ночью, я проснулся, когда она спала рядом со мной. Мы часто спали на полу — там ей нравилось больше, чем на постели. Кровати, говорила она, напоминают ей о ее браке. Так или иначе, она спала под пледом на ковре в моей комнате, а я с обожанием наблюдал за ее лицом.

Если вы безумно влюблены, наблюдение за спящей возлюбленной может обернуться для вас дурным опытом Вы, наверное, знаете, как трудно отвести пристальный взгляд от этого закрытого для вас лица Словно вы стоите перед дверью, куда никогда и ни за что не сможете войти, — в разум другого человека Для тех, кто без остатка отдался любви, это ужасное испытание. В такой миг вы не существуете вне связи с любимым лицом, с личностью спящего. И если это лицо замыкается в себе и погружается в свой, неизвестный вам мир, вы теряете собственную личность и смысл существования. Планета без солнца, канувшая во тьме.

Именно так я чувствовал себя, когда ночью глядел на ее чудесные черты. Пока я мучился, растворяясь в ее личности, она начала меняться. Она спала, без сомнений, но какие же она видела сны! Казалось, сама материя ее плоти шевелится: мышцы, волосы, подбородок — все двигалось, точно захваченное глубинным приливом Губы выпятились вперед, потянув за собой складки кожи, волосы разметались вокруг головы так, словно она лежала в воде, на гладких щеках появились продольные борозды, точно ритуальные шрамы воина, и все это вздымалось и опадало, менялось, едва успев сформироваться, — ужасное зрелище! Оно испугало меня, и я, должно быть, издал какой-то звук. Она не проснулась, но будто подплыла ближе к поверхности сна, покинув глубокие воды, где скрывался источник изменений. Черты ее лица немедленно разгладились и стали привычными мирными чертами спящей женщины.

Это был, как вы понимаете, необычный опыт. Потом несколько дней я пытался убедить себя, что я ничего не видел.

Но это было бесполезно. Я знал, что с Жаклин что-то не так, но я думал, что сама она об этом не знает. Я был убежден, что ее организм развивается неправильно и нужно узнать ее историю, прежде чем рассказать ей обо всем.

Теперь, задним числом, все это кажется жутко наивным. Решить, будто она не знала о собственных силах! Но для меня легче было воображать ее жертвой, а не хозяйкой этих сил. Мужчина всегда так думает о женщине — не только я, Оливер Васси, и не только о ней, Жаклин Эсс. Мы, мужчины, не способны поверить, что в женском теле есть власть и сила, — разве только в том случае, когда она носит ребенка мужского пола. Бог вложил силу в мужскую руку, а для женщин ее нет. Так нам рассказывали наши отцы. Какими же идиотами они были!