Книги крови III—IV: Исповедь савана

Рики проследовал за кровавой линией на полу. Она вела к одной из кабинок, теперь закрытой, но прежде она была открыта, это Рики помнил точно. Рики понял сразу, даже не заглядывая внутрь: убийца спрятал мальчишку там. Это и так было ясно, но он все же резко потянул за ручку, и дверца кабинки открылась. Он увидел тело мальчика, лежащее в неудобной позе на полу возле унитаза, с раскинутыми руками и ногами. Глаз у трупа не было. По щекам висели нервные окончания, и чувствовалось, что глаза удалены не рукой хирурга, а вырваны грубо и небрежно. С трудом сдерживая рвотные позывы, Рики повернулся и пошел к выходу. Желудок его конвульсивно сжимался, явно намереваясь выплеснуть наружу свое содержимое, но усилием воли Рики сдержался. Прикрыв рукой рот, он подошел к двери. Все время ему казалось, что труп сейчас поднимется на ноги и пойдет за ним, требуя вернуть деньги за билет в это ужасное заведение. Черт бы побрал Берди! Толстуха ошибалась — у нее, а не у Рики были галлюцинации. Смерть здесь. И даже хуже…

Рики выскочил в кинотеатр, плотно прикрыв за собой дверь. Настенные огни мерцали, отбрасывая причудливые тени; казалось, они сейчас погаснут, как догоревшие свечи. Но темнота — это слишком, ее он не перенесет. Мерцание что-то напоминало, что-то знакомое было в этом пульсирующем свете. Рики мучительно пытался вспомнить, но не мог. В совершенной растерянности он минуту стоял в проходе между рядами. Затем он услышал голос.

«Вот и моя смерть», — подумал Рики и поднял голову.

Она шла по проходу ему навстречу и улыбалась.

— Привет, Рики! — сказала она.

Это была не Берди. Берди никогда не носила таких чудных полупрозрачных платьев, подчеркивающих великолепную фигуру (которой, кстати, тоже не имела); эти белокурые локоны и красные чувственные губы тоже никак не могли принадлежать ей. Перед ним стояла Монро, цветущая американская роза.

— Не хотите ли со мной познакомиться? — вкрадчиво произнесла она. Глаза ее сияли, обещая неземное наслаждение.

— Э-э-э…

— Рики, Рики, Рики… И после этого всего…

После чего «всего этого»? Что она имеет в виду?

— Кто ты? — спросил он.

Она послала ему ослепительную улыбку.

— Как будто ты не знаешь.

— Но ты же не Мерилин. Мерилин мертва.

— В кино никто не умирает, Рики, ты знаешь это не хуже меня. Ты вновь можешь воскреснуть на экране. Целлулоид сохранит твой образ от разрушительного воздействия времени.

И тут Рики понял, что напоминает ему мерцание ламп в зале: луч прожектора, проходящий сквозь целлулоидную пленку, мелькание кадров, рождающее живые образы из тысяч маленьких смертей.

— И вот мы снова здесь, снова танцуем и поем, как прежде, — она засмеялась нежным смехом, словно льдинки зазвенели в воде. — Наши лица никогда не сотрет безжалостное время, мы будем вечно молоды и прекрасны.

— Но ты ненастоящая, — произнес Рики.

Мерилин сделала скучающее лицо, словно ей до ужаса надоели его нудные мелочные придирки. Теперь она была совсем рядом, не более чем в трех шагах от него. Иллюзия была полной и настолько реальной, что Рики уже не решился бы утверждать, будто перед ним не живая Монро. Она была прекрасна и желанна, и Рики готов взять ее прямо сейчас, здесь, в этом зале между рядами. Пускай даже она — лишь игра воображения. Иллюзию тоже можно трахнуть, если не хочешь жениться на ней.

— Я хочу тебя, — сказал Рики, и нелепость собственных слов поразила его.

Но еще больше шокировал ответ Мерилин:

— Это я хочу тебя. Ты мне ужасно нужен. Ведь я очень слаба.

— Ты слаба?

— Ты же знаешь, как тяжело быть в центре внимания. Начинаешь нуждаться в этом больше и больше. Тебе становится необходимо ежедневное обожание и поклонение, эти тысячи глаз, неотрывно следящие за каждым твоим жестом.

— Я и слежу.

— Ты находишь меня прекрасной?

— Ты божественна, кем бы ты ни была.

— Какая разница, кто я? Я твоя.

Прекрасный ответ. Она — его воплотившаяся мечта, великолепная иллюзия, созданная воображением и ставшая реальностью.

— Смотри на меня, Рики. Ты будешь смотреть на меня вечно. Мне нужны твои любящие взгляды. Я не могу без них жить.

Чем дольше Рики смотрел на нее, тем реальнее становился ее образ. Мерцание света угасло, и зал погрузился в спокойный, ровный полумрак.

— Не хочешь ли обнять меня?

Он уже начал бояться, что об этом не зайдет речь.

— Да, — произнес он.

— Прекрасно.

И Мерилин улыбнулась такой манящей улыбкой, что Рики невольно подался вперед и протянул к ней руки. Но в последний момент она уклонилась от его объятий и, смеясь, побежала по проходу к экрану. Рики бросился следом, сгорая от нетерпения. Она хочет поиграть; что ж, прекрасно, так ему даже больше нравится. Мерилин забежала в узкий закуток возле экрана, откуда не было выхода. Там-то он ее и настигнет. Мерилин явно ждала этого: она прислонилась к стене, слегка расставив ноги и немного закинув голову назад.