Книги крови III—IV: Исповедь савана

Он поднес саван к лицу и сделал глубокий вдох. Сколько запахов: эфир, пот, собаки, человеческие внутренности, кровь, дезинфекция, пустые комнаты, разбитые сердца, цветы и потери. Восхитительно. «Это как трепет темной жизни Сохо», — подумал он. — Каждый день что-то новое. Бесчисленные преступления — не хватит океана святой воды, чтобы отмыть их. Любые пороки продаются на каждом углу, надо только знать, куда смотреть.

Он поднял саван.

— Бьюсь об заклад, тебе тоже есть что рассказать, — произнес он, гася свечи.

Его пальцы не чувствовали жара, они были объяты другим пламенем.

Козлы отпущения (Пер. с англ. О. Лежниной)

Эту безжизненную груду камней, на которую швырнула нас волна прилива, островом называть не стоило. Слишком большая честь для этого проклятого места. Остров должен быть оазисом в море: зеленая трава, разная живность, мир, спокойствие и прочее в этом роде. Здесь же — ни птичек в воздухе, ни тюленей в воде… Право же, впечатление от подобного места можно выразить так: «Я был в самом сердце пустоты — и выжил».

— На карте его нет, — произнес Рэй, отмечая ногтем тот участок, где мы должны были, по его вычислениям, находиться.

Абсолютно ничего, пустое место, ровная голубая гладь океана. Не только птицы, но и картографы проигнорировали этот так называемый остров. Рядом с ногтем Рэя две стрелочки обозначали подводные течения, что должны относить нас к северу. Две крохотные полоски на голубой поверхности океана, пустынной и на карте, и в жизни.

Джонатан возликовал, как только обнаружилось, что наше пребывание в этой дыре — вина картографов, а не его. Островок нигде не обозначен, стало быть, Джонатан не несет ответственности за то, что мы выброшены на камни, которых по идее и быть не должно. Он счел себя полностью оправданным, и трагическое выражение его лица сменилось удовлетворенным, едва ли не радостным.

— Можно ли, — восклицал он, — избежать опасности, не обозначенной на карте? А?

— Можно. Если у тебя глаза на месте, — буркнул Рэй.

— Но это произошло так неожиданно, Рэймонд, ей-богу. В тумане ничего не видно, и когда я обнаружил, что впереди что-то есть, — нас уже швырнуло на берег.

Да уж, это произошло неожиданно. Случилось все в тот момент, когда я готовила завтрак. Ни Анжела, ни Джонатан не имели особого рвения к кулинарии, и приготовление завтрака незаметно сделалось моей обязанностью. Впрочем, не важно… Так вот, я возилась с едой, когда «Эммануэль» вдруг дернулась и, проскрежетав днищем по каменистому берегу, остановилась. Несколько секунд полной тишины сменил галдеж; голосов. Когда я выбралась на палубу, Джонатан по-идиотски улыбался и разводил руками, всем видом демонстрируя свою невиновность.

— Понятия не имею, что произошло! Только что мы шли своим курсом — и вот… р-раз!

— Черт побери, проклятье! — это Рэй выбирался из каюты, натягивая джинсы.

После ночи с Анжелой он выглядел прескверно. Я имела сомнительное удовольствие всю ночь слушать ее стоны во время оргазмов. Времяпрепровождение не из лучших.

— Понятия не имею… — начал Джонатан свою защитную речь сначала, но Рэй заткнул его с помощью нескольких отборных выражений.

Я удалилась с палубы и, прислушиваясь к ссоре, не без удовольствия отметила, как Джонатан вскрикнул и выругался — возможно, Рэй потерял самообладание настолько, что разбил противнику нос. Его великолепный крючковатый нос.

Кубрик походил на помойку: от резкого толчка то, что могло бы стать завтраком, оказалось на полу. Все вокруг было вымазано месивом из яиц, ветчины и тостов. Джонатан виноват — он пусть и убирает. Я налила себе стакан грейпфрутового сока, дождалась окончания ссоры и поднялась на палубу.

Рассвело всего пару часов назад, и туман, укрывший остров от внимания Джонатана, все еще окутывал солнце серой дымчатой пеленой. Если сегодня погода останется такой же, как и вчера, как и всю неделю нашего плавания, днем нас ожидает жара. По раскаленной палубе невозможно будет ходить босиком. Но сейчас еще клубился утренний туман, и я замерзла в своем бикини. Здесь совершенно не важно, во что ты одет, — никто не смотрит, а загар приобретаешь великолепный…

Но теперь мурашки бегали у меня по коже, и разумнее найти свитер. Ветра не было, но с моря тянуло холодком. Здесь все еще ночь, подумалось мне. Беспредельная, вечная ночь…

Натянув свитер, я снова поднялась на палубу. Рэй тщательно изучал разбросанные карты, склонившись над ними. Его спина шелушилась от солнца, а залысина, которую он пытался скрыть грязно-желтыми прядями, была явственно видна. Джонатан, потирая нос, разглядывал берег.

— Боже, ну и место! — произнесла я.

Джонатан взглянул на меня, пытаясь выжать из себя улыбку. Бедняга, он не расстается с иллюзией, что его обаяние способно заставить черепаху вылезти из панциря. В его оправдание приходится признать, что находились женщины, таявшие от одного его взгляда. Я к их числу не принадлежала, и это бесило его. Мне его еврейская красота казалась слишком слащавой. Мое равнодушие действовало на Джонатана, как красная тряпка на быка.