Книги Крови (Книга 5)

Епископ поднял брови, его жирный лоб прорезали морщины.

- Святой Тейт? Да, конечно. Его не просто забыть.

- Что ты о нем знаешь?

- Он убил жену, потом детей. Орудовал ножом так же легко, как я дышу.

- Убил всех?

Епископ вставил свеженабитую сигарету в толстые губы.

- Может, и не всех, - сказал он, щуря глаза, словно хотел припомнить какие-то детали. - Может, кто из них и выжил. Думаю, дочь, должно быть... Он пренебрежительно пожал плечами. - Я не силен запоминать жертвы. Да и кто силен? - Он уставился на Клива ласковыми глазами. - Чего ты так интересуешься Тентом? Его повесили до войны.

- В 1937-м. Уже порядком разложился, правда?

Епископ предостерегающе поднял указательный палец.

- Э, нет, - сказал он. - Видишь ли, земля, на которой построена эта тюрьма, имеет особые свойства. Тела, в ней похороненные, не гниют так, как повсюду".

Клив кинул на Епископа недоверчивый взгляд.

- Это правда, - запротестовал толстяк. - У меня есть точные данные. И поверь, когда бы они ни выкапывали тело из земли, его всегда находили почти в безупречном виде". - Он воспользовался паузой, чтобы прикурить сигарету, сделал затяжку и теперь выпускал изо рта дым вместе со словами: - Когда придет на нас конец света, добрые люди из Мэрилбоун и Кэдмен Тауна поднимутся - гниль да кости. А грешники, те поскачут к Страшному Суду такие свеженькие, как будто только что родились. Представляешь? - Это превратное суждение восхищало его, широкое толстое лицо чуть ли не светилось от удовольствия. - Эх, - задумчиво произнес он, - кого-то назовут испорченным в то прекрасное утро?

Клив так никогда и не узнал в точности, как Билли попал в садоводческий наряд, но он это сделал. Возможно, он обратился прямо к Мейфлауэру, который убедил вышестоящее начальство, что мальчику можно доверить работу снаружи, на свежем воздухе. Как бы то ни было, он что-то придумал, и в середине недели, когда Клив узнал, где находятся могилы, Билли оказался снаружи. Холодным апрельским утром он стрит газон.

То, что произошло в тот день, просочилось по тайным каналам приблизительно ко времени отдыха. Клив услышал рассказ из трех независимых источников. Отчеты были окрашены по-разному, но явно походили друг на друга.

В общих чертах говорилось следующее: садоводческий наряд, четыре человека под присмотром тюремщика, двигался вокруг блоков, приводя в порядок газоны, выпалывая ненужную траву и готовя все к весенней посадке. Охрана была не на высоте, прошло две или три минуты, прежде чем тюремщик заметил, что один из подопечных тихонько ускользнул. Подняли тревогу. Однако далеко искать не пришлось. Тейт и не пытался убежать, а если и пытался, то припадок особого рода разрушил его планы. Его обнаружили - и тут версии значительно расходятся - на газоне у стены, Тейт лежал на траве. Некоторые утверждали, что лицо его было черным, а тело завязано узлом, язык почти откушен, другие утверждали, что его нашли лежащим вниз лицом, он разговаривал с землей, всхлипывал и что-то клянчил. Сделали вывод - мальчик лишился рассудка.

Сплетни поставили Клива в центр внимания, что ему очень не нравилось. Весь следующий день ему не выдалось ни одной спокойной минуты, люди хотели знать, каково жить в камере вместе с чокнутым. Но по словам Клива, Тейт был идеальным сокамерником, спокойным, нетребовательным, безусловно вменяемым. Ту же историю он рассказал и Мейфлауэру, когда на другой день его допрашивали с пристрастием, позднее повторил ее тюремному врачу. Он и не заикнулся об интересе Тейта к могилам и стал присматривать за Епископом, требуя, чтобы и тот молчал. Епископ согласился подчиниться при условии, что в свое время ему расскажут все и во всех подробностях. Клив пообещал. И Епископ, как и приличествовало его гипотетическому духовному сану, свое слово сдержал.

Билли отсутствовал в загоне два дня. А тем временем Мейфлауэр был отстранен от обязанностей дежурного по этажу. На его место из блока Д перевели некоего Девлина. Слава шла на шаг впереди него. Казалось, он не одарен глубоким состраданием. Впечатление подтвердилось, когда, в день возвращения Билли Тейта, Клива позвали в кабинет Девлина.

- Мне говорили, что вы с Тейтом близки", - заявил Девлин. Лицо его было тверже гранита.

- Не совсем, сэр.

- Я не собираюсь совершать, ошибку Мейфлауэра, Смит. Насколько я знаю, Тейт несет неприятности. Я собираюсь следить за ним с зоркостью ястреба, а когда меня нет, ты будешь делать это вместо меня, понял? Достаточно ему скосить глаза в сторону. Я его выпру отсюда в специальное подразделение еще до того, как он успеет пернуть. Я понятно говорю?

- Свидетельствуешь свое почтение, да?