Книги лжепророков

Одиссей вздохнул. Ну почему, почему все эти приграничные прихлебатели считают своих сограждан полными и окончательными лохами? Просто обидно! Вон, возле будки "Украинской почтово-страховой компании", прямо под фонарём, висит табличка — в которой чёрным по белому, большими, в ладонь размером, буквами, сказано, что стоимость страховки на легковые автомобили (причём указано, что страховка сугубо добровольная) составляет тридцать три гривны; то бишь, деятель со следами бурной алкоголической юности пытался, во-первых, нагреть его на двадцать семь гривен, а, во-вторых, внушить ему идею о том, что страховка обязательна — хотя таковой она вовсе не являлась. Ну-ну…

Одиссей ничего не сказал продавцу страховок — просто молча отвернулся и дал газу; через три минуты он уже подъехал к въезду на таможенную территорию украинской "митныцы". Вышедший из будки погранец просто спросил, есть ли у него паспорт, и поднял шлагбаум. И вот тут-то и началось главное представление!

Показался конец очереди. Неторопливо подошедший к его машине таможенник снисходительно оглядел его "жигуличку" — и бросил лениво:

— Не знаю, чи можно вам выезжать с Украины…

Одиссей про себя ругнулся; начинается, блин!

— А шо так?

— Да машина у вас дуже стара. Може, таких и нельзя вывозиты? Як антиквариат? З якого вона рику?

— С семьдесят пятого.

— О! — И таможник поднял палец: — Двадцать шесть вже! А нельзя вывозиты машины, старейшие за двадцать пьять! Загоняй ось на ту стоянку, завтра поидэшь у Харькив, возьмешь посвидчэнне.

— Какое свидетельство?

— Шо можешь выезжаты з Украины ось на цэй машине.

Одиссей про себя вскипел, но решил свои чувства попридержать при себе. И довольно вежливо спросил у таможенника:

— А как ваша фамилия и должность? Вы мне официально отказываете в пересечении границы? Тогда, будьте добры, выдайте мне письменный документ.

Понятно, что этому клоуну до боли зубовной охота выдернуть у него гривен десять, а если повезёт — то и двадцать. Но никакого желания платить за такой дешёвый развод у Одиссея не было — и он решил пойти на принцип.

Таможенник поджал губы.

— Ладно, видчиняй багажник. Е шо до вывозу?

Одиссей открыл багажник — тот сиял девственной пустотой; кроме запаски, свечного ключа и набора инструментов, там ничего не было; даже сумка с его личными вещами стояла в салоне.

Таможенник покрутил головой и протянул важно:

— Шось странно… Пуста машина, ниякых сумок нэмае… Трэба розбираты! Може, наркотики в двирах?

Одиссей, едва сдерживаясь, сквозь зубы протянул:

— Я сейчас позвоню в Кременчуг, Алексею Нечипоренко — он заместитель начальника кременчугской таможни — и попрошу его поговорить с вашим начальством в Харькове. Душевно так поговорить, обстоятельно. О том, как поставлена служба на этом терминале…

Таможенник слегка скис. По-видимому, только что озвученная им блестящая идея разобрать "жигули" в поисках наркотиков вдруг почему-то перестала ему нравиться.

— Добре, идитэ до пограничника. — И, демонстративно отвернувшись, он дал понять Одиссею, что разговор с ним закончен.

Пограничник, надо отметить, ограничился проверкой паспорта — и вскоре Одиссей оказался на российской стороне погранперехода. Тут народ работал ещё неторопливее — уже перед шлагбаумом въезда на территорию машины стояли в три ряда, хотя шлагбаум, что характерно, был один. Вот интересно, зачем было строить терминал с тремя полосами движения к зоне досмотра — если проход к ней всего один?

Через два часа мучительного движения черепашьими темпами Одиссей получил ответ на этот вопрос.

Проверяло паспорта трое пограничников — причём делали они это крайне неторопливо. Граждане, чьи паспорта крутили в руках стражи рубежа — нервничали, беспокоились — что, в свою очередь, давало граничарам повод к разного рода удивительным вопросам, например: "А ребенок ваш? Странно, что-то непохож на свою фотографию…. Сколько, вы говорите, ему лет?", или "Миграционную карточку заполнили? А почему подпись не сходится с подписью на паспорте?" — в общем, взвинчивали градус напряжения изо всех сил. Это им, надо сказать, удавалось с блеском — водители, в чьих машинах перевозился, к примеру, незадекларированный алкоголь, или количество сумок в багажнике и салоне казалось им самим (в свете таких строгостей) излишним — незаметно вкладывали в паспорта разного достоинства купюры, и уже с такими "вкладышами" совали их пограничникам. Если предъявленные "вкладыши" последних устраивали — машина проходила в зону таможенного контроля; если же номинал "вкладыша" казался пограничникам унизительно низким, податель сего тут же подвергался тщательному досмотру.

Одиссей, прождав в очереди более двух часов, наконец, был удостоен чести протянуть свой паспорт российскому стражу границ.

— Бондаренко, значит?

Одиссей кивнул, подтверждая, что именно так оно и есть.

— Хм…. Что-то паспорт у вас странный; сам потёртый, ношенный — а фотография как новенькая? — И пограничник выжидательно посмотрел на Одиссея.