Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

Но ее отношение стало меняться в начале 1930-х годов, когда наша Библиотека организовала филиалы на многих заводах. В частности, был организован большой филиал Библиотеки на Первом ГПЗ (завод "Шарикоподшипник"), Однажды Крупская была на этом заводе для знакомства с работой массовой библиотеки и вдруг случайно попала в наш филиал, который ее заинтересовал. На следующий день она позвонила мне и попросила зайти. Надежда Константиновна даже как бы извинилась передо мною: "…А я, деточка, думала, что ваша библиотека академическая, как все такие библиотеки, куда ходит только избранная публика, знающая иностранные языки. А это особая публика, от нас очень далекая… А вы-то, оказывается, большую работу делаете! Вы же, оказывается, наш народ учите иностранным языкам! Вы даете коммунистическую иностранную прессу тем, кому в первую очередь это необходимо, тем, кто приехал к нам из-за границы! Ну и молодец же вы!" И она меня расцеловала. Помню, я была тогда "на седьмом небе" от счастья и считала, что неправильно относилась к Крупской и что теперь с ее стороны отношение будет лучше. К нам в Библиотеку тогда она не зашла, но, когда бывала на заводах, сейчас же спрашивала: "…А есть ли у вас на заводе филиал Библиотеки иностранной литературы?" Обычно на крупных заводах такие филиалы были. Помню, однажды, после посещения завода "Серп и молот", Надежда Константиновна мне сказала: "..Деточка, что же это такое? До сих пор на заводе нет вашего филиала". Мы тут же его организовали.

Четвертой известной женщиной — нашим другом была Татьяна Львовна Щепкина-Куперник[24]. Она была нашей любимой читательницей и отвечала взаимной любовью к нам. Привожу несколько ее писем.

Москва, 15 февраля 1942 г. Милая Маргарита Ивановна, от всей души благодарю в Вашем лице ГЦБИЛ, которая является огромным фактором в моей жизни — дает мне помощь в работе и духовную пишу для часов досуга.

Надеюсь еще иметь возможность до последних своих дней пользоваться этим! Передайте мой привет всем сотрудникам, а Вас позвольте поцеловать! Преданная Вам Щепкина-Куперник.

22 июля 1942 г.

Дорогая Маргарита Ивановна, я за последнее время так неважно себя чувствую (сердце), что врачи категорически запретили мне как-либо волноваться и настаивают, чтобы я куда-нибудь хоть на время уехала на воздух. Удастся ли мне это сделать — не знаю, но спешу Вам написать, чтобы не подвести! В Вашем вечере мне, как ни жаль, участвовать лично не придется. Если Вам понадобится — то дам Вам любые свои переводы, пусть кто-нибудь из товарищей за меня прочтет. Простите невольный мой отказ — Вы знаете, что я хотела бы служить нашей милой Библиотеке и Вам.

Преданная искренно Т.Щепкина-К.

P. S. Милая Маргарита Ивановна. К моему официальному заявлению прибавлю несколько неофициальных слов. Очень была огорчена узнать о Вашем нездоровье и сочувствую Вам, тем более что сама все время хвораю, но мне уж пора — а Вам не следует. Пожалуйста, поправляйтесь и работайте бодро и радостно, как всегда!. Искренно преданная Вам Ваша Т.Щепкина-К.

Кончились 1930-е годы. Сложные были годы. Но я с нежностью вспоминаю наше помещение в церкви Космы и Дамиана в Столешниковом переулке. Об итогах нашей деятельности за 1930-е годы журналистка В.Антохина писала в "Учительской газете" 15 июня 1941 года, за неделю до начала войны: