Читаем Книги в моей жизни полностью

И вот сейчас, когда я уже закрываю лавочку, название театра вдруг возвращается ко мне! "Уоллекс" Вы его помните? видите, если не давать себе покоя (мнемотехника), это всегда возвращается. Ах, я ведь вновь вижу его таким, каким он некогда был, с темным, как у храма, старым фасадом. И тут же возникает афиша. Ну, конечно же, ведь это она - "Дочь свя

Щенника!" Такая озорная! Такая смелая! Такая вольная!сентиментальная нота для концовки, но разве это имеет значение? Я собирался рассказать о прочитанных мною книгах, но вижу теперь, что едва коснулся их. Некогда они казались мне очень важными - несомненно, таковыми и были. Но пьесы, которые заставляли меня смеяться, плакать и жить, для меня по-прежнему гораздо важнее, пусть даже это явления меньшего масштаба. Ибо я смотрел их с друзьями, приятелями, ко-решами. Встаньте, о бывшие члены Общества Ксеркса! Встаньте, даже если обеими ногами стоите в могиле! Я должен обратить к вам свое прощальное приветствие. Должен сказать вам, всем и каждому по отдельности, как сильно я вас любил, как часто думал о вас с тех пор. Да соединимся мы в мире ином!

Мы все были такими дивными музыкантами. О чепуха, чепуха, чепуховина!

А теперь я прощусь и с этим молодым человеком, одиноко сидящим в мрачной гостиной за чтением классиков. Какая гнетущая картина! Что бы он делал с этими классиками, если бы ухитрился всех их прочесть? Классики! Медленно, очень медленно я подбираюсь к ним - не читая их, а разбираясь с ними. С предками - с моими, твоими, нашими славными предшественниками -я соединяюсь на поле из золотой парчи. Говоря коротко, в повседневной жизни... Хоть тебя и нельзя назвать классиком в полном смысле этого слова, Вольтер, но ты все равно ничего не дал мне - ни "Задигом" твоим, ни "Кандидом". Почему же я вытаскиваю на свет этот жалкий, пропитанный уксусом скелет, мосье Аруэ? Потому что он мне сейчас понадобился. Я мог бы назвать еще двенадцать сотен других ничтожеств и болванов, которые также мне ничего не дали. Я мог бы устроить petarade. С какой целью? Дабы указать, подчеркнуть, торжественно заявить и вынести бесповоротное решение, что-в пьяном виде или на трезвую голову, на роликовых коньках или без них, с голыми кулаками или в шестиунциевых перчатках-жизнь всегда идет первой. Oui, en terminant ce fatras d'evenements de ma purejeunesse, je pense de nouveau a Cendrars. De la musique avant toute chose! Mais, que donne mieux la musique de la vie que la vie elle-meme?**

Январь-декабрь 1950 года Биг Сур, Калифорния

*Отстрел (фр.).

** Да, разобрав до конца этот ворох событий, произошедших в чистой юности моей, я вновь начинаю думать о Сандраре. За музыкою только дело . Но что лучше передает музыку жизни, как не сама жизнь? (примеч. автора)

приложение I

СТО КНИГ, ОКАЗАВШИХ НА МЕНЯ НАИБОЛЬШЕЕ ВЛИЯНИЕ'

Абеляр, Пьер. История моих бедствий.

Ален-Фурнье. Большой Мольн.

Андерсен, Ганс Христиан. Волшебные сказки.

Аноним. Дневник заблудшего.

Арабские сказки "Тысячи и одной ночи" (для детей).

Бальзак, Опоре де. Серафита. Луи Ламбер.

Беллами, Эдвард. Взгляд назад.

Беллок, Хилери. Путь в Рим.

Блаватская, Е.П. Тайная доктрина.

Боккаччо, Джованни. Декамерон.

Бретон, Андре. Надя.

Бронте, Эмили. Грозовой перевал.

Булвер-Литтон, Эдвард. Последние дни Помпеи.

Вайголл, Артур. Эхнатон.

Ван Гог, Винсент. Письма к Тео.

Вассерман, Якоб. Дело Маурициуса (трилогия).

Верфелъ, Франц. Звезда еще Нерожденных.

Гамсун, Кнут. Творчество в целом.

Гессе, Герман. Сиддхартха.

Греческие мифы и легенды.

Гримм, братья. Волшебные сказки.

Гуткинд, Эрих. Совершенный коллектив.

Гюго, Виктор. Отверженные.

Гюисманс, Жорис Карл. Наоборот.

Дефо, Даниэль. Робинзон Крузо.

Джойс, Джеймс. Улисс.

Достоевский, Федор. Творчество в целом,

Драйзер, Теодор. Творчество в целом.

Древнегреческая драма.

Дюамель, Жорж. Жизнь и приключения

Салавена (цикл).

Дюморье, Джордж. Трильби.

Дюма, Александр. Три мушкетера.

* Этот список был опубликован в "Идеальной библиотеке", Изд-во Галлимар, Париж, 1951 (примеч. автора).

Европейские драматурги девятнадцатого века

(включая русских и ирландских).

Елизаветинские драматурги

(за исключением Шекспира).

Жид, Андре. Достоевский.

Жионо, Жан. Отказ от повиновения. Да пребудет моя радость. Голубой мальчик.

Кайзерлинг, Герман. Южноамериканские размышления.

Конрад, Джозеф. Творчество в целом.

Кропоткин, Петр. Взаимная помощь.

Купер, Джеймс Фенимор. Романы о Кожаном Чулке.

Кэрролл, Льюис. Алиса в стране чудес.

Лао-Цзы. Дао дэ цзин.

Лацко, Андреас. Мужчины на войне.

Лонг, Ханиел. Подстрочник Кабесы де Бака.

М. Евангелие Рамакришны.

Манн, Томас. Волшебная гора.

Менкен, Г.Л. Предубеждения.

Метерлинк, Морис. Творчество в целом.

Мейчен, Артур. Холмы мечтаний.

Нерваль, Жерар де. Творчество в целом.

Нижинский, Вацлав. Дневник.

Ницше, Фридрих. Творчество в целом.

Нордхоф и Холл. Остров Питкерн.

Нострадамус. Центурии.

Пек, Джордж Уилбер. Плохой мальчик Пека.

Персивел, У. О. Круг судьбы Уильяма Блейка.

Петроний. Сатирикон.

Плутарх. Жизнеописания.

Поуис, Джон Каупер. Воззрения и прозрения.

Прескотт, Уильям Г. Завоевание Мексики и Перу.

Пруст, Марсель. В поисках утраченного времени.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но всё же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Чёрное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева

Искусство и Дизайн