Книги в моей жизни

Жионо дарит нам мир, в котором сам живет — мир мечты, страсти и реальности. Это творение принадлежит французу, но такая характеристика вряд ли будет достаточной. Это творение принадлежит одной из провинций Франции, однако и такое определение не может быть исчерпывающим. Этот мир создан Жаном Жионо, и никем другим. Если вы родственны ему по духу, то воспримете это сразу, где бы вы ни родились и воспитывались, на каком бы языке ни говорили, какие бы обычаи ни соблюдали, какой бы традиции ни следовали. Человеку не нужно быть китайцем или даже поэтом, чтобы сразу воспринять такой дух, каким обладали Лао-Цзы и Ли Бо. В творчестве Жионо чувствующий и полнокровный человек должен быть в состоянии осознать «песню мира». Эта песня, бесконечные припевы и вариации которой присутствуют в каждой новой книге, кажется мне куда более ценной, куда более волнующей, куда более поэтической, чем «Песнь Песней». Это песня глубоко личная, космическая, свободная — и беспредельная. В ней слышатся напевы жаворонка, соловья, дрозда; в ней слышится шелест планет и почти беззвучное движение созвездий; в ней слышатся как рыдания, крики, вопли, визг раненых смертных душ, так и радостный смех благословенных; в ней слышится серафическая музыка сонма ангелов и завывания проклятых. В дополнение к этой пандемической музыке Жионо дарит нам полную гамму красок, запахов, вкусов и ощущений. Самый безжизненный предмет не может утаить свою таинственную вибрацию. У философии, лежащей в основе этой симфонии, нет имени: ее основная функция — освобождать, держать открытыми все шлюзы души, побуждать к размышлениям, приключениям и страстному почитанию.

«Будь тем, что ты есть, но будь им в высшей степени!» Эти слова нашептывает каждая книга.

Быть может, в этом суть французскости?

VI Влияния

Я УЖЕ УПОМИНАЛ, ЧТО В ПРИЛОЖЕНИИ I СОДЕРЖИТСЯ список всех когда-либо прочитанных мной книг — тех, что я смог вспомнить. Я сделал это по многим причинам. Одна из них состоит в том, что я с удовольствием играю во всякие игры, а это одна из древнейших игр — салочки. Более веская причина в том, что мне никогда не доводилось увидеть список книг, прочитанных кем-либо из моих любимых авторов. К примеру, я бы отдал все на свете, чтобы узнать названия всех книг, которыми упивался Достоевский или Рембо. Но есть и куда более важная причина, а именно: люди всегда желают знать, каким влияниям был подвержен тот или иной автор, кого избрал образцом для подражания великий писатель или писатели, кто более всего вдохновлял его, кому в наибольшей степени обязан он своим стилем и проч. Я как раз и намереваюсь предъявить свое генеалогическое древо — придерживаясь, насколько это возможно, строгой хронологии. Я назову особо значимые для меня имена, а также включу в список тех немногих мужчин и женщин (некоторые из них вовсе и не писатели), кого считаю «живыми книгами», понимая под этим, что они обладали (для меня) таким же весом, мощью, престижем, магией и колдовством, которые обычно приписываются авторам великих книг. Равным образом, я включу в список некоторые «страны»: все они без исключения представляют собой страны, которые я постигал только посредством чтения, однако для меня они были живыми и воздействие их на мои мысли, на мое поведение было столь же велико, как если бы они были книгами.

Но вернемся к списку… Я хочу подчеркнуть, что включил в него как плохие, так и хорошие книги. При всем моем уважении к некоторым авторам, должен признаться, что не могу сказать, какие из них были хорошими или плохими для меня. Если же говорить о книгах, то я бы предложил такой критерий для определения хороших и плохих: те, что живы, и те, что мертвы. Отдельные книги не только дарят ощущение жизни и поддерживают жизнь, но — подобно очень редким людям — прибавляют жизнь. Некоторые давно умершие авторы менее мертвы, чем живущие, или, если выразиться иначе, являются «самыми живыми из покойников». Не имеет большого значения, когда и кем были написаны эти книги. Они будут раздувать пламя жизни до тех пор, пока существуют книги. На мой взгляд, не стоит спорить, какие именно книги принадлежат к этой категории: выдвигать доводы за или против — занятие пустое, поскольку каждый человек в этом деле лучший судья. И он всегда будет прав — для себя самого. Нам не нужно приходить к согласию относительно источника вдохновения писателя или степени его жизненности: главное — это знать и понимать, что он обрел вдохновение и остается в высшей степени живым.