Книгоедство

Это маленького формата книжечки ценою по 2 копейки (по ценам середины 80-х). В мешке их штук пятьдесят, не меньше, и охватывают они период жизни примерно года в два или три Так вот, возвращаясь к Фрейду и его толкованиям сновидений Как бы венский ученый растолковал сон, приснившийся мне в ночь с 7 на 8 ноября 1985 года? Сон такой (воспроизвожу дословно по записной книжке): я иду по дороге и чувствую, как сзади приближается машина Оглядываюсь: вижу открытый джип, в джипе – наш, советский, солдат подносит ко рту духовую трубку Такими, наверное, трубками стреляют в Африке дикари Эту машину преследует другая машина Джип с солдатом меня обгоняет – слева поворот дороги, машина сворачивает, солдат целится в тех, кто его преследует Я что-то спрашиваю у солдата и одновременно понимаю, что задав вопрос, становлюсь ненужным свидетелем, и сейчас солдат в меня выстрелит И он действительно стреляет, причем одним выстрелом поражает две цели: меня и того, кто его преследует. Я чувствую, как на шее сзади под кожей у меня зреет какое-то зерно – то, чем он в меня выстрелил. И я знаю, что непременно умру, потому что зерно это яд, и не просто яд, а что-то живое, вроде личинки, которая мною же и питается. Такой сон.

А моему покойному приятелю Б. Миловидову как-то снилось, что в квартиру из форточки к нему лезет татаро-монгольское иго. Причем сразу всё, скопом

Собственно, чего ради я все это рассказываю. А того ради, чтобы читатели не ленились, а записывали свои сонные приключения Во-первых, это интересно, во-вторых – поучительно. В-третьих, у вас появится шанс оказаться в книге какого-нибудь нового Фрейда, который этот ваш сон растолкует. Хотя подобный способ попасть в историю чреват непредсказуемыми последствиями. Говорил же однажды Ежи Станислав Лец: «Не рассказывайте свои сны – может быть, к власти придут фрейдисты»

Толстой А. К

В своем брянском имении Красный Рог граф Толстой Алексей Константинович не только писал стихи, романы и трагедии на древнерусские темы. Еще он всерьез занимался столоверчением, причем стол отвечал на вопросы хозяина и гостей непременно ямбами и хореями, ну и иногда, для разнообразия, амфибрахиями. Об этом вспоминает поэт Афанасий Фет, друживший с графом и часто посещавший его краснорожскую вотчину

Толстой-поэт создал немало стихотворных шедевров. Про хрестоматийные «Колокольчики мои, цветики степные», превратившиеся в народную песню, и стихотворение «Средь шумного бала», музыкально и гениально оформленное Петром Чайковским, не стоит и говорить. Их знают, поют и любят.

Но есть у графа немало других интересных вещей, потише, понезаиграннее Мне очень нравится, например:

Ты помнишь ли, Мария,
Один старинный дом
И липы вековые
Над дремлющим прудом?…

Или вот это:

Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча…

Особенно в этих строчках радует меня слово «рубнуть».

Ну и, конечно, хороши у графа Толстого его сочинения о жизни Древней Руси, как стихотворные – «Змей Тугарин», «Старицкий воевода», «Гакон Слепой», «Илья Муромец», – так и в прозе – роман «Князь Серебряный».

Вообще у А К. Толстого и в мыслях, и в литературных делах заметны пристрастие к Руси Киевской и сильная нелюбовь к Московской. Сам он об этом говорит так: «Моя ненависть к Московскому периоду есть моя идиосинкразия Моя ненависть к деспотизму – это я сам».

И, конечно же, нельзя не упомянуть ту часть графа А.К.Толстого, которую все мы знаем под именем Пруткова Козьмы Тут он просто великолепен.

Вянет лист, проходит лето,
Иней серебрится,
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться…

Или:

Идет прапорщик Густав Бауер,
На шляпе и фалдах несет трауер.

Да, чуть не забыл Очень сильное влияние оказал наш поэтический граф на обериутов Весь Олейников, например, вышел из цикла «Медицинских стихотворений» Толстого.

Доктор божией коровке
Назначает рандеву…

Муха шпанская сидела
На сиреневом кусте…

Ну не Олейников ли? Нет, не Олейников, а Толстой.

Вот какой был замечательный граф, этот самый А К.Толстой. Ничем не хуже другого графа Толстого – Льва. А в чем-то, может быть, его и получше Хотя бороды у обоих были очень даже похожи

Толстой Л. Н

1. Не знаю, как сейчас, но в недавние советские времена станция «Астахово», последний пункт жизненного пути великого старца, называлась «Львово-Толстово». Почему топологи того времени не догадались переименовать Черную речку в Пушкинку, а город Пятигорск в Лермонтогорск, тоже не знаю.